Лицо для Риты

Бизнес процветал. Штат сотрудников, обслуживающих «инвестиционные компании» Юры и друзей, уже составлял пятьдесят четыре человека. Машины, квартиры, жены и дети приведены в соответствие. Деньги поступали по-прежнему. Вкладчики не унимались. И было принято решение: до понимания ситуации деньги вывозить за границу, перечислять на счета оффшорных компаний в третьих странах, отмывать, легализовывать, короче – копить для себя. Потребовались грамотные, даже образованные, опытные в этих, хоть и не сложных, но щекотливых делах люди. Такие работники умственного труда нашлись. За хорошие деньги, разумеется. Делали эту тонкую работу. Регистрировали компании, открывали счета, составляли фиктивные договоры, перечисляли деньги, потом перечисляли дальше, следующим фирмам, под следующие договоры, старые фирмы и счета закрывали – и так по кругу. Эта карусель требовала внимания, ответственности, скрупулезной, можно сказать, ответственности. Специалисты, которые этим занимались, справедливо назывались «счетоводами». Какое-то время они держали руку на пульсе всего движения денег Юры и его товарищей. Крепко держали, а потом… Потом, когда очередная партия, часто весьма немаленькая, оседала в хорошем месте, на правильных условиях и под нужными фамилиями, счетовод всё забывал. «Всё» в данном случае и означало – всё: и суммы, и коды, и названия фирм, банков, фамилии, имена, номера телефонов, адреса, – всё забывал, прочно забывал, навсегда… Петр Матвеевич прикрыл глаза и вздохнул. Нельзя было без этого, никак нельзя. Но однажды один сучонок-счетовод не забыл. Больше того, он и из прежних дел что-то отыскал. Вот что значит компьютеризация: человека нет, а информация осталась. Каким-то образом расшифровал, догадался, что его ждет в конце карьеры, и с нескольких хозяйских, номерных, специальных, корпоративных, кодовых и еще черт знает каких счетов насобирал и в один час все обнулил, да не просто, а перечислил на какие-то свои счета, свои фирмы, с этих фирм – дальше, короче, все правильно сделал, грамотно, как он и умел, за что и платили ему, сучонку. Деньги забрал и сам отвалил. Сколько забрал, они и сами не знали точно, но больно стало. Смертельно больно. Бизнес-то, любой бизнес без денег, оборотных средств чахнет, хиреет, слабеет, заболевает. Тяжело стало. А времена наступили другие. На рекламу и хотя бы на некоторый возврат вкладчикам деньги требовались, а их не было. А дураки вкладчики без рекламы почему-то не хотели таскать им в кассу деньги.

Сучонка рассчитывали отыскать быстро, поэтому Юра взял в долг у знакомой братвы на поддержку падающего бизнеса.

– В последний раз, помню, нашу игру судил Юра покойник, пусть земля ему будет пухом. Я три—два у тебя выиграл, – Петр поправил повязку на руке. – А не видимся потому, что повода нет.

Первого завалили Юру. Шумно, со взрывом, грохотом, пожаром. Кто завалил, догадаться несложно, а поделать-то уже было нечего нельзя – силы не те. Принялись хозяйство Юрино делить – схлестнулись. Денег-то из-за того сучонка-счетовода не оставалось, только то, что в местный бизнес было зарыто, в оборот. Большая доля Глебу досталась – по старшинству, а им с Геркой так, по мелочи, считай – слезы. Глеб недолго потом праздновал. Слег на Кузьминское. Не сам – помогли ему, конечно. За Юрины долги. Уже без помпы, буднично как-то слег, тогда много таких полегло. Лег за то, что слишком заметную долю имел. А дальше, как говорится, каждый сам за себя. Тяжело пришлось, вспоминать не хочется. Если смотреть правде в глаза, один должен был остаться. Любой из них, но один. А осталось двое: Генрих и Петя.

– Да, давненько не видались, – Генрих покачал головой. – А повод-то есть.

– Что же за повод, Гера? – Петр Матвеевич пошарил в стоявшей рядом спортивной сумке, отыскивая бутылку с минералкой. – Юбилей какой-нибудь? Круглая дата?