Лицо для Сумасшедшей принцессы

Медальон с портретом белокурого принца, который я неправедно экспроприировала у Гельды, нагрелся и призывно задергался, предлагая выйти на связь. Уже не в первый раз за эти несколько дней, кстати. Но я сердито прихлопнула его рукой. Я злилась.

– Достал уже, козел! – прорычала я негромко сквозь зубы.

Идущий рядом полукровка испуганно вздрогнул и покосился на меня преданными телячьими глазами.

– Да это я не тебе, – раздосадованно успокоила я не в меру чувствительного красавца. – Хотя ты тоже не подарок!

Ланс уныло сгорбил плечи, понимая, что в таком состоянии со мной лучше не связываться, себе дороже обойдется.

А я не просто злилась, внутри меня все буквально кипело от едва сдерживаемого гнева, временами все же прорывающегося наружу в виде саркастических реплик и грубых комментариев. Да и было от чего психовать…

К стенам Ниса мы прибыли совершенно измученными, донельзя раздраженными непрерывным нытьем и жалобами Гельды, не привыкшей ходить пешком. Огвуру-то что – он, наверно, готов был и до Поющего Острова по воде аки посуху прошагать и даже глазом не моргнуть. Лансанариэль мужественно крепился, иногда страдальчески морщась и бросая на меня мученические взгляды. Признаться честно, я и сама давно ощущала, что правый сапог натер на моей не такой уж и изнеженной пятке здоровенную мозоль, но, повинуясь какому-то безотчетному импульсу, все подгоняла и подгоняла друзей, упрямо продвигаясь вперед. Пару раз мы вымокли под проливным дождем, сухой паек почти закончился, но и это не умерило моей непонятной прыти. И все равно мы не успели.

– Да и спешить не стоило, – брезгливо сморщилась Гельда, заглядывая в ров. – Они мертвы уже не первую неделю.

В паре шагов от нас Ланс нерадостно завис над чахлым кустиком, не в силах совладать с приступом сильной рвоты. Да и меня саму мутило изрядно, причем даже не столько от ужасающего запаха мертвечины, столько от огромного роя отожравшихся зеленых мух, с жужжанием и нехотя взметнувшихся вверх при нашем приближении. Сначала мы обнаружили развалины городских строений, носившие следы ожесточенных боев, а затем наспех вырытый ров, в котором и покоились разлагающиеся тела погибших защитников Ниса. Я вновь хлопнула по некстати потеплевшему кулону. И чего, интересно, добивался белокурый принц, призывая меня спешно прибыть к городу? Неужели он хотел показать мне это?

Они лежали здесь все, небрежно брошенные в красноречивых позах существ, дорого продавших свои жизни. Могучие воины-кентавры с темными крупами, покрытыми страшными резаными ранами, изящные женщины и даже дети-жеребята. У одного из мальчишек в руках еще виднелся сломанный игрушечный лук, из которого он, видимо, пытался отбиться от беспощадных завоевателей.

Я сделала еще пару шагов, плашмя рухнула на землю и безудержно разрыдалась, выплескивая в слезах владевшие мной страдание и злость. Да будьте вы прокляты, бессердечные дети холода, с мечом пришедшие в мой край! И ты, ненавистная Ринецея: ты еще заплатишь с лихвой за все творимые тобой злодеяния!

Словно в полусне, я ощутила, как крепкие руки Огвура заботливо поднимают меня с острой щебенки, бережно заворачивают в теплый плащ и, укачивая, несут куда-то, а над моей головой убаюкивающе рокочет знакомый голос орка, выпевая что-то непривычно колыбельное. А потом я и в самом деле крепко заснула…

Меня разбудил отдаленный шум, навязчиво лезущий в уши и напоминающий рокот никогда не умолкающего водопада. Я удивленно подняла растрепанную голову. Великая Аола, ну я и попала! Ничего не чуя, я мирно и беззаботно дрыхла на невысоком, поросшем мягкими лопухами холмике под чудом уцелевшим фрагментом крепостной стены, а в какой-то полусотне шагов от меня волновалось безбрежное море закованных в черные доспехи воинов, осененных широкими полуразмахами огромных крыльев. Демоны, это были демоны! Я попыталась пересчитать темное воинство и тут же сбилась со счета. Сколько из здесь – пять тысяч, десять? Впереди мрачных рядов отчетливо выделялись двое. Первый – тощий, бесцветный альбинос с узким прищуром красных глаз, облаченный в серебряные латы, – оказался не кем иным, как уже известным мне дядюшкой, познакомиться с которым я успела во время знаменательного ритуала с травой янт. А второй… при виде этого мне захотелось немедленно и трусливо накрыться полой плаща, а еще лучше мгновенно перенестись на сотню миль подальше от этого злополучного места. Ибо это был он!