Лицо для Сумасшедшей принцессы

Я снова хмыкнула, сняла сапоги, сбросила штаны и рубашку, и зябко переступая босыми ногами, шагнула прямо в объятия его дрожащих рук, жадно тянущихся ко мне навстречу…

Часть третья

Глава 1

Несмотря на то, что главная базарная площадь уже закрывалась, а местные и приезжие купцы спешно сворачивали торговлю и запирали лавки, Ланс так увлеченно таращился по сторонам и вертел головой, что чуть не заработал двойное косоглазие и вывих шейных позвонков. А что случилось бы с ним, попади он в это потрясающее местечко в самый разгар торговли? Следуя за невозмутимым дервишем, плавно покачивающимся на спине вислоухого ослика, друзья степенно проходили сквозь базарные ряды, составленные из легких тростниковых прилавков, прикрытых разноцветными ситцевыми навесами. Великая Аола, чего здесь только не было! Пирамидальные груды золотистых, крутобоких, благоухающих медом дынь, знаменитые рохосские арбузы, уже разрезанные пополам и сочащиеся сладким соком. Желтые яблоки из Нарроны, финики и инжир из жаркого Канагера, морепродукты из Ликерии. А украшения! Лансанариэлю даже пришлось одергивающе шлепнуть себя по руке, воровато потянувшейся к удивительному серебряному ожерелью, выполненного в форме широкого воротника, щедро изукрашенного россыпью из мелких изумрудов и розоватого речного жемчуга. Кокетливый полукровка разочарованно вздохнул, представив, как смотрелось бы это филигранное произведение местных ювелиров на его длинной шее. Огвур очарованно взирал на разнообразно представленное оружие, будучи совершенно не в силах оторваться от экзотически изогнутых сабель, тяжелых кинжалов-кордов, вычурных алебард и даже редкостных боевых бумерангов из черного, твердого как железо дерева, привозимых с далеких Зинданских островов. А достигнув следующей палатки, друзья не смогли сдержать возгласа возмущения, приглядевшись к неприкрыто выставленному в ней живому товару. Здесь продавали рабов — стеснительных, заплаканных девушек и юношей, гордо вскидывающих непокорные головы и тщетно придающих себе деланно отстраненный вид.

— Мелеаны на вас не хватает! — сердито побурчал негодующий орк, опечаленно отворачиваясь от юных невольниц, выглядевших не старше двенадцати лет.

Хозяин палатки, богато разодетый старик, с унизанными перстями пальцами, восхищенно приценивался к стройной фигуре Ланса, корыстно поблескивая маслянистыми, маленькими глазками-изюминками:

— Если господин эльф желает жить в неге и роскоши, не беспокоясь о завтрашнем дне, то я могу устроить его в гарем нашего великого визиря Бухтияра, весьма неравнодушного к красивым юношам. Уверен, не взирая на то, что во дворце визиря собран настоящий цветник из бесподобно прекрасных мужчин, не один из них и близко не сравнится с вашей непревзойденной прелестью! Вы разительно похожи на статую языческого бога Радониса, олицетворяющего страсть и мужскую красоту.

Польщенный Ланс густо покраснел, захлопал длинными ресницами и приветливо заулыбался.

— Еще чего! — мощная фигура недовольного орка, умевшего когда нужно — ходить совершенно бесшумно, внезапно выросла перед носом сразу сникшего торгаша. — Наша страсть — не ваша напасть!

Но на лице наглого старика не дрогнула ни одна, даже самая мельчайшая черточка. Похоже, у него вообще имелась единственная, слащавая гримаса, припасенная на все случаи жизни. Он насмешливо-низко поклонился огромному орку и вежливо ответил:

— Воин мудр, но еще слишком молод, и поэтому многого не понимает. Порою жизнь выкидывает такое, что хочется подойти и подобрать. Желаю вам прочувствовать это в самое ближайшее время!

Озадаченный Огвур буркнул что-то неразборчивое, и поспешно покинул непонятного торговца. Но старик весьма любезно распрощался с прекрасным полуэльфом, выдав ему в качестве подарка огромный шар воздушной сахарной ваты. Орк к сладостям дышал равнодушно, поэтому Ланс умял угощение в одиночку, чуть не подавившись от жадности гладко обструганной палочкой.

Хотя если признаться честно, колоритная троица, восхищенно глазевшая на товары и сама, в свою очередь, привлекала слишком много ненужного внимания, поэтому осторожный Али-Баба постарался как можно быстрее миновать заманчивые чудеса базарной площади и свернуть на менее оживленную боковую улочку. Час был уже довольно поздний, истово верующие в Аолу горожане расстилали в садах маленькие коврики и, опустившись на колени, старательно совершали вечернюю молитву, ничуть не смущаясь присутствием чужеземцев, тихонько продвигающихся вдоль глинобитных оград. Ланс и Огвур, хоть и веровавшие в Дарующую жизнь не менее искренне, поклоны бить не намеревались, а что касалось их проводника, старого дервиша, так он кажется, итак молился не переставая все свободное от сне и приема пищи время.