Лицо для Сумасшедшей принцессы

— Огвур, тебе в раннем младенчестве, еще над колыбелью, феи случайно — ничего этакого, зловещего, не напророчили? — с невинным видом спросила я, стремясь хоть немного разрядить создавшуюся, излишне нервозную обстановку.

У удивленного орка глаза полезли на лоб:

— Мелеана, ты о чем?

— Слышала я про одну несчастную, невезучую принцессу, которой сразу после рождения пообещали, что в зрелом возрасте она уколет палец веретеном и уснет вечным сном, — с готовностью пояснила я. — Так вот, ее родной, предусмотрительный папик спас девицу весьма оригинальным способом…

— Каким же? — поднял брови Огвур.

— Да элементарно. Отрубил ей руки по локоть, — саркастично хмыкнула я. — Что надо бы сделать и с твоим болтливым языком, чтобы людей пугать не повадно было!

Орк смущенно умолк и покраснел.

За окном послышался громовой хохот и в комнату заглянула донельзя заспанная драконья морда, лишь на самую малую свою часть поместившаяся в деревянном проеме.

— Ай да Мелеана, браво, браво! — Эткин насмешливо выдохнул в комнату порцию серого, удушливого дыма. Все закашлялись. — А ведь орк вас не пугал, он правду говорил, причем, щадя ваши нервы, специально умолчал некоторые, самые кошмарные подробности!

— Куда уж кошмарнее то? — проворчала я, обтирая платком закопченное от драконьего веселья лицо. — Тебе тоже что-то известно обо всем этом, а Эткин?

— Довелось почитывать в свое время кое-какую интересную литературу, — небрежно отозвался дракон. — Существует теория, уточняю — всего лишь теория, что Ледяной бог способен обрести полную силу, лишь вступив в брак с юной девственницей, благородных эльфийских кровей, облаченную в процессе пикантного ритуала в Пелену богини Аолы.

— Что еще за Пелена? — заинтересовался любознательный Лансанариэль.

— Я тоже слышал нечто подобное, — встрял орк. — А Пелена — это свадебная рубашка богини, бывшая на ней в ее первую брачную ночь с королем Греем, но ныне — утерянная. И никому не ведомо, где сейчас обретается сей священный артефакт. По легенде, на ткани Пелены сохранились капли священной крови самой Аолы — дарительницы жизни, и поэтому рубашка способна излечивать любые раны, уродства и болезни.

— Нашла бы ты ее первая, Ульрика? — тихо попросил дракон. — А то, как бы чего плохого не случилось, ведь похоже Детей холода кто-то уже выпустил на свободу!

— Кто, кто! — проворчал орк. — Ясно дело, кто! Все та же неугомонная Ринецея. Неужели она глупо наделась, что сможет заставить служить себе тех, кто во много раз превосходит ее силой и возможностями…

— Нет мне покоя, он мне только снится! — я обреченно схватилась за голову. — Теперь значит будь добра, срочно ищи какой-то давно пропавший, никогда не стиранный брачный наряд богини. А после него, что станет следующим — кальсоны демона, подтяжки гнома?

Шокированный Огвур сконфуженно молчал.

За окном ехидно хихикнул вредный дракон.

Глава 6

— Отпусти меня, дрянь! — пронзительно верещала некромантка Гельда, безуспешно пытаясь вырваться из веревки, крепко удерживающей ее запястья, привязанные к изголовью кровати. Я надеялась, что ведьма наконец-то послушается голоса здравого рассудка или хотя бы наших увещеваний, но не тут то было. Истек уже час после того, как ведьма пришла в себя, и на протяжении всего этого времени Гельда вопила не переставая, щедро осыпая нас проклятиями и угрозами. Мы все заработали страшную головную боль, нервное расстройство, да и просто — навязчивое, маниакальное, уже почти не поддающееся контролю желание — прихлопнуть истеричную ведьму на месте, наплевав на любую ожидаемую от нее помощь.

— Ты пойми, дурочка, — на сотый раз мягко втолковывал Эткин, устало положив огромную голову на хлипкий балкончик, оказавшийся единственным украшением снимаемой мной комнаты, — мы вовсе не желаем тебе зла. Просто расскажи нам о намерениях твоей повелительницы Ринецеи, чтобы мы смогли выработать какой-нибудь рациональный план борьбы с этими ужасными ледяными тварями.

— А стриптиз для тебя не станцевать случаем? — издевалась над драконом Гельда. — У-у-у, гусеница бронированная! Я раскусила твой подлый замысел, хочешь выпытать у меня тайную информацию и навредить моей почтенной учительнице. Не выйдет, Гельда не предательница!

Эткин сокрушенно вздохнул:

— Да если бы все сводилось только к проклятой демонице. Но ведь речь идет о судьбе всего мира. Вот скажи, зачем она пробудила этих отморозков?

Я, сидевшая в углу комнаты и услышавшая про «отморозков», еле удержалась от смеха. Все-таки наш дракон всегда отличался непревзойденным чувством юмора! Но некромантка шутку не оценила.

— Как это зачем? — ее и без того большие черные глаза распахнулись еще шире от изумления, худое лицо презрительно скривилось, отображая неприкрытое пренебрежение к тупой летающей твари. — Моя повелительница могучая волшебница, она в итоге все же усмирит несговорчивых тварей, подчинит себе, и с помощью их силы станет единолично править миром. Ничего не скажу кроме этого, а то вы опять ей навредите!

Дракон выругался так смачно, что покраснел даже всегда невозмутимый и неизменно уравновешенный Огвур.