Лицо другого человека. Из дневников и переписки

Общее душевное настроение определяется случайными факторами. Лунная ночь на реке, горячее летнее утро в июне, лица, с которыми беседуешь, комната, в которой сидишь, деревья, которые видишь, – все это очевидно влияет на общее душевное настроение, способно изменить миросозерцание в ту или другую минуту. Найти во всем этом постоянное и необходимое, открыть постоянные и необходимые устои миросозерцания, – вот истинная задача философа. К этому побуждает его и настоятельная потребность освободиться от смуты, вносимой в душу случайными влияниями, и столь же настоятельная для всякого нравственного человека – выйти из своего субъективного переживания к объективной нравственной жизни с ближними.

Сергиев День. 5 июля

Привез образ преподобного Сергия в Тихоновскую церковь. Этот дорогой гость тетин, прекрасная служба, скромно отправленная о. Сергием, молебен перед моей иконой, все это ободрило и очень обрадовало мой дух. Весь день чувствую себя очень хорошо. Мысли родятся в голове, духовная жизнь, слава Богу, есть. Да даст ей Бог развиться за молитвы преподобного Сергия… Видел во сне днем, что иду в каком-то лесистом месте навстречу Настасье Львовне и Насте; иду долго, вот кончается аллея справа, пропадая вдали в лесу… вдали показывается Настя в лиловом лифе и светлой юбке, за ней дама, – догадываюсь по шляпе и цвету платья, – ее мать. Они спешат мне навстречу, и с ними еще кто-то…

Вдруг голос близко около меня, и все прерывается… Просыпаюсь: пришла Марья Михайловна и спрашивает на крыльце обо мне…

Сейчас реально чувствую, что место, на котором сижу, – не мое, но его радостно надо предоставить, чтобы на нем развивалась людская жизнь на Славу Божию. Оправдывается ли, по крайней мере, по lex permissivi мое владение этим Божиим местом?..

Я хожу в церковь, стою службу преп. Сергию – не потому, что имею особое настроение, «религиозное», – так говорят некоторые, но потому, что смысл жизни по-моему таков, что надлежит, нужно преклониться, нужно служить преп. Сергию. На тех же основаниях ходят в церковь известные мои почитатели из стада преп. Сергия. Почему же общество откололось от этого естественного смысла жизни, почему ему не понятен смысл того, что делается в церкви, простота того, что там делается, почему глаза общества закрыты в эту сторону? Это вопросы, которые следует рассмотреть психологу религиозного чувства.

16 июля

Смысл, задача моей жизни (в конкретном смысле) – научная работа, выяснение научного миросозерцания с точки зрения, например, христианства. Возвышенная, спокойная критика, спокойное преследование, спокойный культ истины (в духе И. П. Долбни) – должен наполнить мою душу. К Ан. Львовне и Насте мне надо относиться со спокойным дружелюбием.

Мое положение таково, что я, столько раз повторяющий Половцевым, что считаю их своими друзьями, не могу высказать им своих мыслей, своего душевного положения: уж если мне не справиться с ним, не вынести его, так как же возлагать его на них? А мое душевное настроение определяется тем противоречием, в каком, я вижу, стоит в мире человек. Существеннейший идеал человека – знать, понимать действительность a priori. Только тогда для него становится открытой дорога для деятельности, когда она ему ясна a priori; тогда он на ней – хозяин, могущий легко провести по ней и своих ближних.

Между тем, не только вне его, его собственный «внутренний мир» душевной жизни является для него тою слепою протекающей вперед действительностью, которую он не успевает схватить и которую только провожает глазами. Тогда он может действовать лишь на авось, ощупью; и самое решение действовать в таком положении будет уже отступлением от основного идеала априорного знания поля сражения.

Впрочем, пусть основные нравственные чувствования определяли ему эту его деятельность. Там, где не видно конца цепи причин и деятелей, надлежит начать с самоотрицания. В противном случае погрузишься в a priori непонятную и безнравственную, эту древнюю и мутную реку действительности, – Сансару.

Отождествление, «распределение» действительности и Сансары – вот основная логическая ошибка Шопенгауэра.

Вот наша проклятая русская жизнь; бьешься выбиться из нее, эмансипироваться от этой давящей традиции под золотыми главами луковиц в смазанных сапогах со скрипом, а она сулит тебе мирную «домостройщину» с игуменством над «домом своим». Только сбежишь от непрошенных учителей, лезущих с постригальными ножищами, – следуя правилу: «камень вместо хлеба», как налетаешь на идиотские оржаные снопы, это вместо письменного-то стола!..

Всенощная, 5 гл <ас>. 17 июля