Лицо страха

Прайн был крайне возбужден, у него тряслись руки, левая щека дергалась от нервного тика. Он перебил Конни и сказал:

— Дуайт был половиной Мясника.

— Половиной Мясника? — переспросила Конни.

Грэхем оторвал руку от выключателя и взялся за ножку настольной медной лампы.

— Я был другой половиной, — сказал Прайн. — Мы были похожими, Дуайт и я. — Он сделал шаг в их сторону, затем другой. — Даже больше того. Мы были неполноценны друг без друга. Мы были половинками одного целого организма. — Он нацелил пистолет в голову Харриса.

— Убирайся вон отсюда! — закричал Грэхем. — Беги, Конни! — И он бросил лампу в Прайна.

Лампа откинула Прайна назад в кресло.

Грэхем повернулся к прихожей.

Конни уже отпирала входную дверь.

Как только он последовал за ней, Прайн выстрелил ему в спину.

Страшный удар под правую лопатку, вспышка света, кровь заливала ковер вокруг него.

Он упал, повернулся на бок и в тот же миг увидел Айру Предуцки, выходившего из коридора, который вел на кухню.

Он плыл в море боли, которое становилось темнее с каждой минутой. Что же случилось?

Детектив закричал на Прайна и затем выстрелил в него — в целях самообороны. Один раз, в грудь.

Хозяин шоу упал возле журнального столика.

Боль. Только первые признаки боли.

Грэхем закрыл глаза. Подумал, правильно ли он делает. Он помнил: если уснешь, то умрешь. Или это было верно только при тяжелых ранениях? Он открыл глаза, чтобы удостовериться: он жив.

Конни вытирала пот у него с лица.

Стоя на коленях возле него, Предуцки сказал:

— Я вызвал «скорую».

Прошло какое-то время. Ему казалось, что он постепенно исчез в середине разговора и появился в середине другого.

Он закрыл глаза.

Снова открыл их.

— Теория судмедэксперта, — сказал Предуцки. — Сначала она казалась неправдоподобной. Но чем больше я думал об этом...

— Я хочу пить, — сказал Грэхем. Он хрипел.

— Пить? Еще бы, — сказал Предуцки.

— Дайте мне... воды.

— Может быть, тебе не следует этого делать, — сказала Конни. — Подождем «скорую помощь».

Комната кружилась. Он улыбнулся. Он кружился по комнате, как на карусели.

— Я не должен был приходить сюда один, — подавленно сказал Предуцки. — Но вы видите, почему я подумал, что должен так поступить? Боллинджер был полицейским. Второй половиной Мясника тоже мог быть полицейский. Кому я мог доверять? Действительно, кому?

Грэхем облизнул губы и промолвил:

— Прайн мертв?

— Боюсь, что нет, — ответил Предуцки.

— А я?

— А что ты?

— Убит?

— Ты будешь жить.

— Уверен?

— Пуля не повредила позвоночник. Не задела жизненно важные органы. Я держу пари.

— Уверен?

— Я уверена, — сказала Конни.

Грэхем закрыл глаза.

Эпилог Воскресенье

Айра Предуцки стоял спиной к госпитальному окну. Низкое вечернее солнце обрамляло его мягким золотым светом.

— Прайн говорит, что они хотели начать расовые войны, религиозные, экономические...

Грэхем лежал на боку в кровати, подушки поддерживали его. Он говорил немного медленно из-за раны, причинявшей ему боль.

— Итак, они стремились добиться власти впоследствии.

— Именно об этом он и говорит.

Конни, сидевшая на стуле около кровати Грэхема, сказала:

— Но ведь это безумие. Разве кучка психопатов Чарльза Мэнсона не убивала людей по тем же самым причинам?

— Я упомянул о Мэнсоне, — сказал Предуцки. — Но Прайн говорит мне, что он — ничтожный человечишка, мразь, шпана.

— А Прайн, надо полагать, сверхчеловек.

Предуцки печально покачал головой:

— Бедный Ницше. Он был одним из самых блестящих философов, когда-либо живших — и к тому же неправильно истолкованных.

Он нагнулся и понюхал букет цветов, которые стояли на столике у окна. Когда он снова посмотрел вверх, то промолвил:

— Извините меня за вопрос. Это не мое дело. Я знаю. Но я любопытный человек. Один из моих недостатков. Но... когда же свадьба?

— Свадьба? — переспросила Конни.

Смутившись, Грэхем произнес:

— Как же вы могли узнать? Мы говорили об этом только сегодня утром. Между собой, и были только вдвоем.

— Я же детектив, — пояснил Предуцки. — Я собрал кое-какие улики.

— Например? — спросила Конни.

— Например, манера, как вы смотрите друг на друга сегодня.

Наслаждаясь тем, что он может поделиться новостью, Грэхем вымолвил:

— Мы собираемся пожениться через несколько недель после того, как я выйду из госпиталя и снова наберусь сил.

— Которые ему понадобятся, — добавила Конни, озорно улыбнувшись.

Предуцки обошел вокруг кровати, посмотрел на Грэхема:

— Каждый раз, когда я думаю обо всем, что произошло в ночь с пятницы на субботу, я удивляюсь, как вы оба смогли выбраться живыми из этой истории.

— Это было нетрудно, — сказала Конни.

— Нетрудно? — переспросил Предуцки.

— Нет, правда. Не так ли, Ник?

Грэхем улыбнулся и почувствовал себя совсем хорошо:

— Совсем нетрудно, Нора.