Лицо света, лицо тьмы (СИ)

А что если у нее все-таки проснулась совесть и она именно поэтому пропала? Она что-то выяснила, поняла, что это не несчастный случай и не самоубийство, и… Что? Убийца Натальи избавился и от Эллы? Может, стоит поискать тело Эллы в этом же чертовом пруду?

— Элька, ты побледнела. Что с тобой?

Да, я могу сколько угодно делать вид, что ненавижу сестру. Однако от этих мыслей, что и ее утопили, меня всю затрясло. Ее нет месяц. Месяц! Каковы шансы, что она жива?..

— А ваша дочь, — игнорируя Антона, пристала я снова к Тамаре, — часто употребляла алкоголь?

— Нет, никогда! Она не то что я… Она хорошая девочка… Вы же знаете ее! Вы сказали, что друзья!

О, Соня, ты посыпалась… Даже алкашка раскусила вранье.

— Мы давно не общались, — попыталась я спасти положение. — Вдруг что-то изменилось?

— Ничего не изменилось! Это я, я заслуживаю смерти! А не она! Уходите! — внезапно она поднялась и пошла на нас. — Всю душу вы мне вымотали…

Тамара стала агрессивной, действительно пора уходить. Я отступила к арке, но мимоходом спросила:

— У вас есть еще кто-нибудь? Может, позвонить им?

— Есть, — неожиданно миролюбиво ответила Тамара, все еще оттаранивая нас к кухне. — Лидка.

— Соседка?

— Нет. Сестра. Но не надо ей звонить. Она тоже годами пропадает. Где ее черти носят, я не знаю. Была ментом, ее погнали, а потом с бандитами связалась. Не морочьте мне голову! Я одна, и дорога мне теперь тоже одна! В ад!

Мы уходили почти бегом.

— С катушек тетка съехала! — жаловался уже на улице Антон.

— Съедешь тут, — сочувственно произнесла я.

— Ты чего такая добренькая последнее время?

Черт… Я так хотела быть собой, что в итоге вызвала подозрения.

— Пытаюсь исправиться. Мне часто говорят, что я эгоистичная стерва. Может, не врут, а? — И я ему подмигнула, чтобы свести все в шутку.

— Конечно, не врут! — хохотнул парень.

Я направилась вперед по дороге, которая здесь, в этой части деревни, была неровной и неасфальтированной.

— Пошли теперь в семнадцатый дом.

— А там что?

— А там тоже умершая девушка.

— Ты что, некрологи пишешь?

— Типа того, — хмыкнула я. Очень хотелось спросить, был ли Тони среди тех, кто приходил тогда к матери Наташи, но я не могла: вдруг Элла была с ними? Это, кстати, объяснило бы, почему ее мать нас признала. Но я и так вызываю подозрения чуть ли не у каждого здесь своим нестандартным поведением.

Семнадцатый дом выглядел лучше. Двухэтажный, точнее такие называют одноэтажный с мансардой, так как от второго этажа был только узкий треугольник, с двумя гранями-крышами и единственным окном посередине. Впрочем, мы смотрели на дом со стороны главного входа, подойдя к калитке вплотную. Возможно, с торцов имеются еще окна. Сам дом был выкрашен в оптимистичный ярко-зеленый цвет.

Здесь во дворе были люди, сидели на корточках возле какой-то клумбы, поэтому нам не пришлось вторгаться на частную территорию.

— Здравствуйте, — громко поздоровалась я от калитки.

Пара лет пятидесяти поднялась, на нас глядя, и мужчина что-то шепнул женщине на ухо, поле чего она пошла в нашу сторону. Скорее всего, как это часто бывает, муж переложил неприятные обязанности по общению с людьми на супругу.

— Вы к кому? — не очень доброжелательно начала она разговор.

— Мы к Медведевым. Это вы?

— Это мы. А вы кто?

— А мы знакомые Полины. Только недавно узнали, что произошло. — Я мысленно отметила, как изменилось лицо женщины при упоминании имени дочери (скорее всего, это была мать, но я, конечно, не была в этом уверена), и попросила: — Не могли бы вы нам рассказать поподробнее?

— Прошло уже два года со дня смерти Полиночки, а вы узнали только что?

— Да, — каясь, «призналась» я.

— Мы переезжали отсюда в Москву, — пришел мне на помощь Антон. — Но там не сложилось. Дорого больно. Вернулись.

— Вы одноклассники, что ли?

— Да, бывшие, — закивали мы, обрадовавшись.

— У Полиночки проблемы были с сердцем. Она стеснялась и никому не рассказывала. Не удивлюсь, что и вам… — Мы переглянулись, пожимая плечами, мол, и правда не знали. — Хотя освобождение все же было у нее от физкультуры! — вспомнила мать. Мы просто молчали. Тогда она продолжила: — Ну вот, врачи говорили, нужна операция по замене клапана, встали на очередь, но… не успели. — Невзирая на то, что прошло достаточно много времени, чтобы смириться с утратой, женщина расплакалась, а я почувствовала свою вину. Всего лишь за полчаса умудрилась довести до слез уже двух незнакомых мне людей. Оказывается, два года — не срок, когда дело касается ребенка.

Антон смотрел на меня почти что с ненавистью, мол, во что ты меня впутываешь, из-за нас женщины ревут!

— Простите, пожалуйста, что напомнили вам… — искренне попросила я.

— Ничего, это вы извините… — Женщина утерла слезы. — Столько времени, а все болит… — И она похлопала себя по груди, намекая на сердце. — Как вспомню…

— Галя, что там? — крикнул с крыльца мужчина, заметив, по всей видимости, что жена сильно расстроена. Сам он сидел на пластиковом стуле под козырьком.

Галина обернулась на него и махнула рукой, мол, ничего.

— Эксперты ничего подозрительного в смерти не нашли? — задала я опасный вопрос. — Ее не вскрывали?