Лицо света, лицо тьмы (СИ)

— Простите, вы Тамара? — на всякий случай уточнила я. Хотя не то чтобы уточнила, скорее просто не знала, как иначе начать разговор.

— Сто лет уже Тамара… — почти неразборчиво, так, что я даже не сразу поняла, пробурчала она и посмотрела наконец на меня и Тони. — О, я вас знаю! Вы приходили уже! Почему вы все время приходите и задаете вопросы?

Мы с Антоном переглянулись. Совсем с катушек съехала. И для чего люди употребляют спиртное, скажите мне на милость? Солидарна с Бельским. Хоть он и пижон, но очень умный пижон.

Господи, опять я о нем думаю, что ж это такое…

— Дамочка, — встрял Антон, — это называется дежавю!

— Че?

— Приснилось вам, короче! Ну или это… предвидение будущего!

— А-а, — протянуло создание, пытаясь принять вертикальное положение, но неизменно падая обратно на кровать. Блин, сколько времени на нее придется угробить, чтобы привести в чувство, а ведь у меня еще другой адрес… — У меня это с детства! — заговорила она более вменяемым тоном, присев наконец на краешек собственной тахты. — Когда беременной ходила, мне сны снились страшные! Так и знала, что доченьки моей… не… — Заплакав, она все-таки договорила до конца: — …станет рано!

— Вы про Наташу? — ласково спросила я, гладя ее по плечу. Дурацкая привычка все перепроверять. Да и брезгливость моя куда-то испарилась. Жаль было женщину. Может, она и не пила вовсе, пока такое горе не случилось? Мы никогда заранее не знаем, как среагируем на то или иное событие, тем более трагическое.

— Да, Наташеньку мою… Вы знали ее? Друзья ее?

Я молчала. Врать этой женщине не поднимался язык, если можно так выразиться, а сказать правду я, разумеется не могла, и Тони кивнул за нас обоих, получается.

— Сейчас не лучшее время для вопросов, — шепнул он мне.

Другого времени у меня, увы, не будет.

— Расскажите, пожалуйста, что случилось. Она же не сама… ну… Она утонула, да? — выкрутилась я.

Женщина зарыдала еще пуще и ответила просто кивком. Я подала ей салфетки, на удивление найденные на столе возле кровати, но Тамара проигнорировала их, полезла в карман вязаной кофты, в которой спала, и выудила оттуда большой мужской носовой платок.

Затем еще раз кивнула.

— Сказал участковый наш, что полезла ночью купаться. У Наташеньки день рождения был. Но со мной не стала отмечать, почто ей я? Старая тетка. У нее друзья появились в этом… коттедже, — с ненавистью, настолько свойственной простым гражданам при виде богачей, сообщила нам Тамара. — Она сказала, что там будет отмечать. Сама-то непьющая, но ей, видно, налили там… Друзья эти ее новые. А вы там были? — с подозрением спросила она нас.

— Нет, мы недавно узнали об этом горе, — сказала я. — Мы приехали издалека.

— А откуда это?

Я посмотрела на Тони.

— Из Рязанской области, — ответил он вместо меня.

Женщина удовлетворилась названным субъектом Российской Федерации и продолжила:

— Ну вот, девочка моя домой не вернулась. Оказалось, что ее там только утром начали искать. Вызвали участкового. Он сначала ехать не хотел, он у нас в городе живет. Говорит, гуляет. Спросите у матери. А они не знают, где она живет. Знали, что местная. Они же все приезжие. Ну только бабушка эта, забыла, как ее…

— Таисия Арсеньевна.

— Да, вот ей спасибо. Она тут заведует этим… как его… клубом бабушек, короче. Через них быстро выяснила, где Наташа живет. Жила. Ко мне явились эти бабки. Я сперва не поняла ничего. Потом молодые эти пришли. И с ними этот… мужик этот, который всеми этими заведует… концертами драными. Если бы девочка моя не заинтересовалась бы этой музыкой дурацкой, ничего бы не случилось! Мне ставили бабы в магазине нашем. Музыку эту. Ничего в ней. Один бубнеж!

— Ну зачем вы так, — обиделся Тони, — рэп — такой же жанр музыки, как и эстрада.

— Еще скажи, как опера, — влезла я. А то разозлит мне свидетеля, и что делать? Где информацию добывать? — И что дальше было?

— Дальше искали ее всей деревней. Потом местные мужики про пруд заговорили. У нас часто тонут в нем. Горят, что чудище в нем живет.

— Лохнесское? — хохотнул Антон, но, увидев мой пристальный взгляд, осекся.

— Не знаю, как оно называется. Но нашли ее. В пруду-то. Захлебнулась, говорят. Участковый сказал, выпимши полезла. Так бывает, мол.

— А что, она одна купалась? — удивилась я. — Никого это не смутило?

— Нет. Никто из молодых тех ребят не признался, что с ней купался ночью.

— А алкоголь нашли в крови ее?

— Я спросил Никича. Это участковый наш. Он сказал, что нашли, хоть и мало. Но если тут замешан местный пруд, сказал он, то считай, все понятно.

— Это ему было понятно, — нахмурилась я. — Потому что искать никого не хотели.

— О чем ты? — удивился Антон.

О чем я? Действительно. Как сказать ему, что я не хочу, чтобы оказалось, что по вине моей сестры-близнеца несчастная девушка утопилась в местном пруду? И как объяснить ему, почему мою сестрицу это меньше волновало, чем меня саму? Ведь это она должна была расследовать, а не я.