Лицо в зеркале

Но в наши дни среди новых принцев и принцесс Голливуда классическая французская архитектура считается вчерашним днем, как, впрочем, и сама история. Поскольку прошлое не просто стало немодным, а воспринималось как дурной вкус, нынешний владелец поместья объявил, что существующий особняк будет снесен. А на его месте поднимется новая, сверкающая резиденция, более хипповая, более соответствующая современным тенденциям.

В Бел-Эре, в конце концов, основной ценностью считается земля, а не то, что на ней стоит. Любой агент по торговле недвижимостью вам это подтвердит.

Дом уже очистили от всех архитектурных излишеств. Парадная дверь лишилась архитрава из известняка, окна — резных фронтонов, исчезли все колонны. После этого за дело взялись специалисты фирмы по разборке старых домов. Половину работы они уже сделали. Корки полагал, что они тоже лили воду на мельницу хаоса.

Он пришел в поместье пешком, за несколько минут до семи часов, оставив четырехлетнюю «Акуру» в нескольких кварталах. Автомобиль купил за гроши по подложным документам, с тем чтобы задействовать его только в этой операции. Он намеревался проехаться в «Акуре» еще только раз, а потом оставил бы на какой-нибудь пустынной улице с ключом в замке зажигания.

Подъездную дорожку на участок в три акра перегораживали ворота. Их половинки соединяла цепь, на которой висел внушительных размеров, тяжелый замок с практически неразрушимым корпусом и сверхпрочной дужкой, с которой не справились бы ножницы для резки металла.

Корки оставил замок без внимания и перекусил цепь.

А вскоре, стоя у открытых ворот, войдя в роль сотрудника АН Б Робина Гудфело, с маленьким рюкзаком за плечами, который он достал из багажника «Акуры», Корки приветствовал Джека Троттера и двух его помощников, приехавших на большом грузовике. Указал на подъездную дорожку, чтобы они припарковались у самого дома.

— Это безумие, — заявил Троттер, едва вышел из кабины.

— Отнюдь, — не согласился с ним Корки. — Ветра нет.

— Но дождь-то идет.

— Не такой сильный. И потом, дождь заглушит шум пропеллеров, что, собственно, нам и нужно.

Как и положено Квигу фон Гинденбургу, Троттер излучал пессимизм с уверенностью Нострадамуса, пребывающего в самом отвратительном расположении духа. Его полное лицо осунулось, напоминая спустивший баллон, а в выпученных глазах стоял страх.

— Мы заблудимся в этом тумане.

— Туман не такой уж густой. Только послужит дополнительным прикрытием. Лететь недалеко, мы легко идентифицируем цель, даже если видимость ухудшится.

— Нас заметят до того, как мы успеем подготовиться к полету.

— Поместье расположено на небольшом возвышении. Дом окружен высокими деревьями, так что с дороги ничего не видно.

Троттер настаивал на грядущей беде:

— Так нас увидят по пути туда.

— Возможно, — согласился Корки. — Но что они разглядят в частоколе тумана?

— Частоколе?

— Это образное выражение. Я интересуюсь литературой, красотой языка. В любом случае весь полет займет семь или восемь минут. Ты вернешься сюда и уедешь еще до того, как кто-то сообразит, откуда ты взлетал и куда садился. Кроме того, вокруг полно моих агентов, и они не подпустят к тебе копов.

— А уехав из Малибу, я исчезну из всех государственных архивов. Я и все имена, которыми я пользовался.

— Как и договаривались. А теперь принимайся за дело. Время-то идет.

Скорчив гримасу, как человек на рекламном постере средства от поноса, Троттер оглядел Корки с головы до ног.

— И как ты называешь этот костюм?

— Погодоустойчивый.

И вот теперь, по прошествии часа с небольшим, Троттер и его люди практически закончили все необходимые приготовления.

Корки все это время наслаждался видами наполовину разрушенного замка, оглядывая его со всех сторон.

Он, разумеется, не помогал Джеку Троттеру и его людям. Робин Гудфело, всесторонне подготовленный человек-оружие, штучный товар, федеральный агент. Предназначение Робина — сражаться во имя правды и справедливости, но никак не заниматься неблагодарным физическим трудом. Джеймс Бонд не стирает пыль с мебели и не моет окна.

Но и без его участия баллон дирижабля уже полностью надули.

Глава 81

Третье письмо написал мистер Хэчетт.

«ИНСПЕКТОР ТРУМЭН, Я ДОЛЖЕН ВЫРАЗИТЬ СВОЕ КРАЙНЕЕ НЕУДОВОЛЬСТВИЕ ТЕМ, ЧТО ОТ МЕНЯ ОЖИДАЛИ ПРИГОТОВЛЕНИЯ ЛУЧШИХ И НАИБОЛЕЕ СЛОЖНЫХ БЛЮД ФРАНЦУЗСКОЙ КУХНИ ДЛЯ БЕЗДОННОГО ЖЕЛУДКА ГОСТЯ, О ЧЬЕМ ПРИСУТСТВИИ В ПОМЕСТЬЕ МНЕ СТАЛО ИЗВЕСТНО ЛИШЬ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ОН ПОЯВИЛСЯ НА КУХНЕ, УДИВИВ МЕНЯ, КАК ЕСЛИ БЫ Я УВИДЕЛ ЧЕРВЯ В МУКЕ. У МИСТЕРА УИСТЛЕРА ОТМЕННЫЙ ВКУС И ЕГО ПОХВАЛЫ ПРИГОТОВЛЕННЫМ МНОЮ БЛЮДАМ, КАЖДОЕ ИЗ КОТОРЫХ ПОТРЕБОВАЛО ОГРОМНЫХ УСИЛИЙ, ПРИЯТНЫ, НО НИКАК НЕ КОМПЕНСИРУЮТ ИСПЫТАННЫЙ МНОЮ НЕРВНЫЙ СТРЕСС. ЕСЛИ ТАКОЕ ПОВТОРИТСЯ ВНОВЬ, МНЕ ПРИДЕТСЯ НАПИСАТЬ ЗАЯВЛЕНИЕ ОБ УХОДЕ, ЧТО ЧРЕВАТО НЕПРЕДСКАЗУЕМЫМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ. Я НЕДОВОЛЕН И ТЕМ, ЧТО МАЛЬЧИК, ПО ЕГО СЛОВАМ ГОТОВИЛ САНДВИЧИ С ВЕТЧИНОЙ НА МОЕЙ КУХНЕ, НЕ ИСПРОСИВ НА ТО РАЗРЕШЕНИЯ, И Я НАМЕРЕН ПРОИЗВЕСТИ ИНВЕНТАРИЗАЦИЮ КЛАДОВОЙ НА ПРЕДМЕТ НАНЕСЕННОГО ИМ УЩЕРБА. НАДЕЮСЬ, ЭТИ БЕЗОБРАЗИЯ БОЛЬШЕ НЕ ПОВТОРЯТСЯ. ШЕФ-ПОВАР ХЭЧЕТТ».