Лицо врага: Окно первое (СИ)

— Подождите. А может, от нас ждут, что мы пойдём в эти башни, и…

— А может, от нас ждут, что мы так подумаем и пойдём в другие башни. Боюсь, тут логика уже бессильна. Да и смысла происходящего я так и не понял, и уже даже рискую предположить, что никакой ловушки нет, а у нас завёлся тайный союзник, очень стесняющийся показаться на глаза.

Пусть Юлий Сердвеевич и шутил, а такая идея мне раньше в голову не приходила. И сейчас вдруг начала казаться неожиданно имеющей право на жизнь.

— Ладно, — решила я. — давай, может, начнём с Большой Южной?

Юлий кивнул, и мы направились к самой правой из лестниц.

Он шёл спокойно и уверенно, вызывая у меня зависть и небольшие опасения. Я же так не могла: я сомневалась, волновалась и вновь начала бояться.

— Знаете, я думала, в таких местах обязательно должны быть какие-то ловушки, защитные плетения на каждом углу…

— Ага, чтобы в них по десять раз на дню попадались все подряд, особенно гражданские сотрудники. Здесь работают самые обычные маги-учёные — некроманты, практики, артефакторы… Это же институт. И большинство сюда не совсем добровольно пригнали, кстати. Они что, ловушки обходить будут? Вот когда до тюрьмы дойдём, жди проблем.

Я замолчала. Было темно и очень тихо, и эту неприятную тишину хотелось как-то разрушить. Но я не знала, что сказать, да и это казалось совсем не уместным — вроде как, когда тайно куда-нибудь проникаешь, полагается молчать. А мы и так постоянно болтаем. Доверие — заклинание, конечно, вечное, но оно не панацея от всего, потому что, не боясь разговаривать, можно очень легко забыть обо всей остальной осторожности.

Лестница закончилась небольшим коридорчиком, коридорчик — лестницей винтовой, очень узкой и совсем без окон. Идти по узкой винтовой лестнице в полной темноте — то ещё удовольствие, конечно. Светила бы хоть луна… Но окон не было, а сами стены, кажется, были даже толще, чем проход. Снаружи, кстати, башни были прямые, без расширений и каких-то явно угадывающихся помещений наверху. То есть, скорее всего, наверху стены тоньше и пространства получается достаточно, чтобы разместить заключённых. А сколько их там, кстати? Какими бы ни были стены, а пространства всё равно должно быть очень мало. Яня сказала, что малые башни для людей с какими-то интересными особенностями, которые хотят исследовать, то есть, для таких, как она, а большие для особенных преступников, которых опасно держать в других, более доступных для организации побега местах, даже внизу, в обычной здешней тюрьме, где можно организовать бунт или при попытке побега серьёзно нарушить работу института. Значит, и правда должно быть мало, но не три же человека. А в этой башне едва ли поместится больше.

В проходе начинало светлеть. Где-то наверху, в паре витков от нас, горело что-то вроде факела, и мы стали стараться идти тише. Юлий вдруг остановился, торопливо зашарил в карманах и достал… палочку.

— Я так понял, они тут подобное любят, — пояснил он на мой вопросительный взгляд. — Нигде раньше не видел, чтобы с невидимостью на щиты заморачивались, но мало ли. Не мешает подстраховаться.

— А сигналки? — Я вдруг вспомнила, что они существуют, что они очень просты как заклинания и используются повсеместно, и что мы совсем о них н подумали, по крайне мере, я.

— Были на входе в башню и потом на четвёртом витке. Восемь ступеней по сигналке на каждую. Не бойся, у меня от них специальный амулет имеется.

Я идиотка.

— Подождите, вы ещё и витки считали?

— Ступеньки. Витки в такой темноте посчитать невозможно. Это теперь я разделил, когда стало светлее. Виток — примерно двенадцать ступенек, хотя здесь всё очень криво и совсем уж точно сказать нельзя.

— Зачем? — тупо спросила я.

— Чтобы при побеге это знать. Не бойся, научишься.

Я просто не нашла, что ответить, а из-за понимания собственной глупости не смогла даже возмутиться. Да и если бы смогла, это было бы ужасно неуместно.

Мы пошли дальше, очень медленно, и Юлий на каждой ступеньке подолгу водил палочкой перед собой. Однако палочка ни на что не наткнулась, и вскоре перед нами возникла лесенка, а над нами, так низко, что можно было дотянуться рукой, — широкий люк. Открытый. Из него лился тёплый подрагивающий свет, и над ним кто-то был.

Юлий, конечно же, сунул туда палочку, предварительно поводив у краёв люка какой-то цепочкой, амулетом против сигнальных чар.

— Щит, — сказал он, — обычный.

— И что ты предлагаешь?

Он задумался, но ненадолго.