Лицо врага: Окно первое (СИ)

— Мы можем выманить охранника. Пока он будет выходить, он снимет щит, и ты одна проникнешь наверх. Люк для этого достаточно широкий. Я же уведу охранника подальше вниз, узнаю или отберу все ключи и просто всё важное, что найду, и либо сотру память и вернусь с ним, либо, если не получится, убью, выпью и вернусь под его личиной. Если Сани и Теана в этой башне нет, то предпочтительнее стереть память, но тут уж как получится. В крайнем случае выпустим тех, кто там сидит, добьём остальную охрану и смоемся, оставив за собой бардак и бунт сбежавших. Но это тоже нехорошо, весь замок переполошится, и неважно, что вместе с тем и отвлечётся от нас. Предупреждая вопросы: во-первых, если не удастся оставить жить охранника, то без бунта нельзя никак, потому что о гибели охранника станет известно сразу, у них специальные датчики есть. Во-вторых, я, конечно, не помню, чтобы тайной службе попадался ещё кто-то, кого могли бы притащить сюда, но если найдём, то действуем по плану с перебитой охраной и бунтом.

Пояснения я слушала вполуха, хотя знала, что потом буду ругать себя за невнимательность, и спросить хотела совсем о другом. Вернее, переспросить.

— Выпьете?

Он посмотрел на меня очень удивлённо. Потом сообразил, очень тяжело вздохнул и объяснил, почти как маленькой:

— Привыкнешь. В тёмной магии нет ничего такого, в смысле, нет ничего особенно ужасного. Это просто способ обратить смерть врага себе на пользу, а в некоторых случаях даже просто способ не оставлять трупов. Я же его всё равно убью, правда? Вот если бы я убивал людей просто для того, чтобы выпить, было бы другое дело. А так… В некоторых западных странах тёмные дисциплины практикуются свободно и являются почти что отдельными науками, правда, с использование жизней животных, а не людей.

Если он хотел меня этим успокоить, то так уж и быть, успокоил. Но вряд ли я когда-нибудь начну воспринимать тёмную магию нормальным явлением, а такое использование чужой смерти — тем более.

Не после мамы.

— Ну ладно. Начинаем?

— Начинаем. Стой тут, чуть в стороне, начнёшь лезть только тогда, когда охранник спустит ногу в люк, и залезешь как можно быстрее. Но не забывай об аккуратности, а то пнёшь его ещё ненароком.

Я встала в указанном месте и с сомнением посмотрела в люк.

— Только… он же спрыгнет.

— Не спрыгнет. Я ему не дам.

Я не смогла представить себе, как он это сделает и не спалится, но ни спрашивать, ни мешать не стала.

Юлий достал из кармана какую-то мелкую блестящую штучку и с размаху кинул вниз. Она заскакала по лестнице, стуча и позвякивая. Мы затаились. Сверху кто-то выглянул, закрыв своей тушей свет. Мужчина, человек, высокий.

— Бред какой-то, — сказал он и отошёл обратно.

Юлий не расстроился. Его блестяшка заскакала обратно, теперь выделывая немыслимые кульбиты и звучно врезаясь в стены и потолок. Упала на самом-самом краю ступени, рядом со столбом.

На этот раз никто даже не выглянул. Юлий задумался.

Я же обратила внимание на его приманку. При ближайшем рассмотрении она оказалась не амулетом, как я вначале подумала, а брошью в виде янтарного цветка с металлическими листьями, с которых свисали металлические же палочки, мелкие и заострённые. Вернее, должны были свисать, а сейчас разметались в разные стороны — они крепились на колечках и свободно болтались, и поэтому сейчас издавали больше всего шума.

Брошь была какая-то смутно знакомая. Я попыталась вспомнить, где же могла её видеть. Не преуспела. Зато вспомнила, кто из запомнившихся мне дам в большом количестве носил янтарь.

— Зачем Отрядам Будущего воровать украшения царской фаворитки? — подозрительно спросила я у Юлия.

— Я не воровал, — быстро ответил он. — Так получилось.

— Серьёзно?

— Я подобрал, — неохотно сказал он, и я поняла, что да, он действительно спёр эту брошь. — Думал следилку навесить, и чтобы Саня вернул, мол, нашёл упавшую. Но у меня начались проблемы и не получилось. А сейчас вот пригодилась. Не думаю, что они помнят все её украшения, но заподозрить, что это я притащил, а не кто-то из дам обронил случайно, они не смогут. Подожди, — он вдруг посмотрел на меня с не меньшим подозрением, — а откуда ты знаешь, что это её брошь?

Твою ж мать!!

Так. Это должно быть убедительно и максимально честно.

— Я больше ни у кого не видела янтаря в столице. А у неё видела, причём что-то то ли похожее, то ли как раз такое. У неё запоминающиеся наряды.

Прозвучало, наверное, странно. Странно. Но где обычная студентка может увидеть фаворитку царя — вариантов уйма, так что для серьёзных подозрений этого мало.

Но — нужно быть куда осторожнее…

— Да уж, — улыбнулся Юлий, — она любит этот камень. Она же из Лие.

Если он что-то и заподозрил, то виду не подал.

Мне почему-то вспомнился лийский лит, который я нашла в деревне и обронила при перелёте через реку. Могла она?…

О боги, зачем я сейчас думаю об этом?