Лицо врага: Окно первое (СИ)

— Да, но он ничего не делал. Вряд ли он чем-то мог его разозлить.

— Совсем? Это ведь могла быть любая мелочь, — встряла я.

— Ну, разве что порвал платье его возлюбленной случайно…

— У царя есть возлюбленная?!

Не знаю, чему из происходящего я удивлена больше, но возлюбленная царя, а точнее, его способность любить, точно среди кандидатов на первое место в этом списке.

— Ну… не думаю, что это и правда возлюбленная, но она ему действительно чем-то нравится. Просто если назвать её фавориткой, можно и не выжить… не любит она почему-то это слово. А царь потакает её желаниям. Она, конечно, много кому нравится, но говорят, что царь ей уделяет правда в слишком большом количестве. И всегда недоволен, если ей противоречат, распускают о ней слухи или, допустим, критикуют её наряд. Хотя я, конечно, не представляю себе человека, которому может не понравиться наряд Миреи Марской. Но ведь и не такие бывают.

— Мирея Марская?

— Да, а что?

— Ничего. Она и правда очень красивая.

По мне так она пугающая, и это мешает всей её красоте, но делиться этой мыслью я не стала — по-детски это как-то.

— Да-да, — фыркнул Юлий Сердвеевич. — Только хромая, с ужасным шрамом на руке и работает в тайной службе.

— Работа в тайной службе женщину не портит. А всё остальное ей быть красивой не мешает. Тем более, что она всё это хорошо умеет прятать.

— Вообще-то, портит. У царя ужасный вкус. Я бы никогда…

— Вы просто в женщинах ничего не понимаете.

Мы все втроём заржали так, что, если бы не Доверие, сюда сбежалась бы тайная служба со всей страны.

— Кстати, а давайте уже на ты, — выдал он, отсмеявшись, — а то я так не могу, — и заржал снова.

— Нет, — не согласилась Вера. — Мы вас вообще почти не знаем. Познакомимся получше, тогда и будем на «ты».

Это был первый раз в моей жизни, когда на такое предложение ответили «нет». Но, несмотря на это, я была с ней согласна: что-то в Юлии Сердвеевиче мешало нам чувствовать себя с ним легко и спокойно. Да, он был мил, остроумен, в меру нахален… но смотрел так, что сближаться с ним совсем не хотелось. Тяжело, подозрительно.

— Ну ладно, — сказал он, ничуть не расстроившись.

Я вспомнила одну немаловажную вещь:

— Вы же вроде в Беловейск или в Стольгород хотели, нет?

— Ну, Теана же надо спасти. К тому же, если они утащили и Саню, то всё совсем плохо, и…

Несколько мгновений нам потребовалось, чтобы понять, кто такой Саня. А потом мы снова оглушили Юлия ненормальным хохотом.

— Да что такого? — возмутился он. — Нормальное сокращение имени… Хотя мы тоже очень долго не могли успокоиться, когда Теан его впервые так назвал… с непередаваемым выражением вселенской кротости на лице.

На этот раз мы реагировали куда дольше и громче. Даже Яня начала немного похрипывать, хотя всё это время старалась смех сдерживать.

— Мда, — сказала Вера, — у вас там, видимо, не скучно.

— Не без этого, — ответил Юлий. — В общем, я с вами. Тем более, что вы сами явно не справитесь.

— Ну это да. — Хоть один разумный человек здесь нашёлся. А кстати… — Вер… а, нет, ничего.

Ей надо будет потом как-нибудь это сказать, а то сейчас явно прозвучит очень плохо. Но мы ведь можем отправить его одного, а сами тихо обратно поплыть… а, нет, не можем. Тайная служба же.

— А вы же там от тайной службы убегали? — вдруг вспомнила Вера. — Она, случаем, по округе сейчас не шляется?

— Шляется.

— Да нет, — ответил Юлий, полностью проигнорировав реплику Яни, — я от неё только первые минут десять убегал. А потом мы все убегали от Древнего Зла, в разные стороны просто. Я почему-то понравился ему немного больше.

Вера фыркнула:

— Хоть какая-то от этой дряни польза.

— Вер, она шляется. Только с нашего, правого берега, те типы, которые нас ищут. — Я, правда сомневалась, что они ищут нас всё ещё, но всё же.

— Вас уже ищет тайная служба? — Надо же, он удивился.

Яня кинула ему воспоминания.

— Кстати, да, — сказала Вера. — Вы нам теперь расскажете, что у Теана было такого, что они так взбеленились, а тайный советник в Бездоре подчинённым дурью маяться мешает.

— С чего это я вам скажу? Я последние две недели с миром не связывался вообще никак.

— Хорошо вы, видимо, побегали.

В общем, плыли мы весело. Юлий не знал ничего ни о каких последних событиях, так что ничего умного нам рассказать не мог. Мы тоже, так как мы тоже ничего не знали… хотя нет, мы — по жизни. Вечером снова остановились ночевать.

И только тогда Яня, до этого обо всём молчавшая, отозвала меня подальше в кусты, протянула мне блокнот и сказала:

— Ты не Хельгия Болотная.

«С каждым годом в Рогатом замке почему-то становилось всё холоднее и всё светлее, как будто боги, если они есть, или весь мир, если он есть, или просто собственные чувства, если они ещё остались, хотели что-то ему таким образом сказать. Неяндр не слушал. Неяндр работал. Неяндр искал. Неяндр только надеялся, что к концу его поиска не станет совсем невыносимо холодно.

Надеялся.

Надея.