Лицо врага: Окно первое (СИ)

— Не знаю, — задумчиво ответила Яня, — меня не посвящали. Мною занималась как раз Мирея Марская, и все её слушались, если я правильно помню. Но она почти никогда никем не командовала, и её приказы были скорее просьбами. А при обсуждении их исследований она скорее вносила предложения, и их могли критиковать, и вполне критиковали, и с ней спорили, но только всегда брали во внимание всё, что она говорила. Ещё я пару раз там видела какую-то женщину, про которую мне вроде говорили, что это Савла Гузнова, но она только с кем-то разговаривала и уходила, а Хейгорёву упоминали в разговорах между собой, она чем-то всех достала и там тоже. Ещё была Эльга Явлосова, вот она как раз со всеми обращалась, как с прислугой, а с подопытными и заключёнными — ну, понятно, и того хуже. Вообще никого ни во что не ставила, всех использовала в качестве бесплатной рабочей силы — то ты ей чай подай, то ящик перетащи, хотя она сама сильный маг, хоть десять ящиков способна отлевитировать, то грязь с туфельки убери, то ещё чего. Любила свою власть показать, одним словом, и сучью натуру. Причём она так вообще со всеми, и с сотрудниками тоже.

— Как-то непрактично — приказывать подать чай тому, кто был бы счастлив в него что-нибудь долить и даже способен найти такую возможность, — фыркнула Вера.

— Есть такое. Так вот… Ещё была Вельдея Миргодовна Сорная, она очень пожилая, но добрая. А ещё Гельмина Богродина, и она постоянно на всех орала. Но про неё я ничего не знаю, она мною не занималась, только иногда мимо пробегала. Это если из женщин, — уточнила Яня, увидев по нашим лицам, что мы всё пытаемся понять, что не так в её путанном рассказе, но не можем. — Странно теперь делить всю тайную службу по половому признаку. А из более-менее главных мужчин там, я помню, Ваниний Одосторский, он постоянно молчал, никогда не улыбался и смотрел так тяжело, что его все боялись, и ещё Рудан Яблонов, его тоже все боялись. Я сначала не очень понимала, почему, а потом до меня дошло, что у него чуть ли не в каждой фразе угроза, и все эти угрозы он выполняет. Причём он всегда такой спокойный, и это самое пугающее.

— А некий Аксандр Хвостьев там был? — чуть удивлённо спросил Юлий. — Понятно, что ты помнишь тех, кого видела куда чаще, чем пару раз, даже если тебе кажется что-то другое, и тех, кто тебя чем-то зацепил. Но по нашим данным… По нашим данным Хвостьев должен быть из тех, кого там любой запомнит.

Яня слегка напряглась, задумавшись, но потом вспомнила и оживилась:

— Был. Он странный. Чуть ли не всё время его видели с Миреей Марской. Шутили о том, что он ходит за ней хвостиком. Ну, про фамилию. То есть, понятно, что каждый занимался своими делами, но для него Марская была, ну, не знаю, вроде какого-то непостижимого авторитета. Богини, что ли? Точно вроде того. Не знаю уж, что она для него такого сделала, поговаривали, что спасла на войне то ли его, то ли семью, то ли ещё что-то, но он с неё чуть ли не пылинки сдувал. Причём в прямом смысле тоже — вечно следил, чтобы у неё даже складочки на платье ровненько лежали. Если Явлосова обязательно должна была кого-то заставлять, то у Марской был свой собственный добровольный раб. Он всё за неё делал, постоянно следил за её комфортом. Вроде бы он занимал тоже какой-то важный пост, но, знаете, он вообще никому не перечил. Он постоянно молчал и всегда улыбался, у него ещё был такой светлый-светлый взгляд… даже жалко его временами было — чего он за этой ужасной женщиной всё время ходит и изображает из себя её личную подстилку для ног. Временами, знаете ли, бесило. И говорил ещё тихо-тихо, и тоже как-то очень светло. И очень умный был. А, и, не знаю уж, что о нём это говорит, но мне почему-то запомнился такой странный случай: как-то Одосторский очень грубо и тяжело выговаривал ему, что, мол, это всё-таки научный институт, а поэтому ни шиша не смыслящие в их работе люди, даже тайный советник, — я помню, что он именно в мужском роде говорил, возможно, у них принято в мужском роде о ней разговаривать, — так вот, даже тайный советник должен убираться в задницу и не мешать занятым людям. А Хвостьев кивал и соглашался. Вот.

— У Хвостьева нет семьи, — немедленно вставил Юлий. — Его родители давно умерли от старости, а других родственников вроде не было. Ему в любом случае больше ста, он выглядит молодо только потому, что очень сильный маг. За это время обычно теряются связи с семьёй, и если ты не интересуешься жизнью потомков тех, кого когда-то знал, то ты отдаляешься от них насовсем. По крайней мере, так с очень старыми магами обычно и случается. Он не женат, он для этого, вообще для любых отношений слишком поглощён магией и наукой… всегда был, по крайней мере, хотя у меня к нему много вопросов. И я не помню, что он делал на войне, но… по-моему, вряд ли он мог пересечься с Миреей Марской. Хотя, конечно, кто его знает.

— Ну, это же только слухи. Мало ли что могло случиться.

Я зачем-то спросила: