Лицо врага

Курт был поражен появлением Эрша, но еще больше его потрясло упрямое нежелание майора расстаться с собственными заблуждениями. Неужели он всерьез уверен, что у всех вокруг только одна цель в жизни — обмануть его Лигу?

— Вы думаете, мы все это подстроили? — недоверчиво спросил Курт. — Оглянитесь, майор. Как мы могли возвести такое сооружение?

— Я понимаю, что вы его не возводили. И не надо называть это «сооружением». Это космический корабль, Элликот, вернее то, что от него осталось. И теперь, когда я увидел его, никакие ваши слова и поступки не докажут мне, что ваши инопланетные друзья не имеют к нему отношения. Стратегическое Командование будет радо получить для исследования корабль реморов. — Эрш заговорщицки понизил голос: — И долго вы хранили эту тайну? Вы узнали правду еще на Доме Кассуэлов, так?

При упоминании о кассуэлах «другой» зашевелился, накрывая сознание Курта приятной усталостью, такой же успокаивающей, как чувство единения со стаей, — чтобы заглушить боль от воспоминаний.

«Что ты знаешь о них?» — спросил он «другого», но у того не было слов, чтобы ответить.

— Мне пока неизвестна правда, — сказал Курт вслух — скорее себе, чем Эршу. Звуки собственного голоса нарушили его единение с собой, и он добавил: — Так же как и вам. Ваша правда — самообман.

— Повторю ваши же слова: оглянитесь! — Эрш пренебрежительно усмехнулся. — Давно вы знаете о существовании здесь корабля?

Курт сказал Эршу правду:

— Я узнал о нем одновременно с вами.

— Не считайте меня дураком, Элликот. Думаете, я не заметил, когда вы проговорились, что уже спускались сюда?

— Только в верхний зал, — возразил Курт.

— Я сказал — хватит меня дурачить! — рявкнул Эрш, упорствуя в своем заблуждении. Однако заблуждался он или нет, но на нем был бронекостюм, и Курт не мог противостоять майору физически.

Как мне быть с диким грортайо? Как вести себя с сумасшедшим?

С сочувствием. С умом. С верой.

— Неужели вы не отдаете себе отчета в том, что увидели здесь? — спросил Курт, моля всех богов, чтобы майор его понял. — Неужели не осознали, что означает загадка оракула? Мы все — жертвы реморов. Мы — потому что они нас втянули в войну, а чугенцы — потому что являются их рабами. Люди. Хос’киммы. И кассуэлы. Всех нас создали реморы. — «Другой» пропел песню единения со стаей. — Хос’киммы — не враги. Они наши братья.

— Дешевая пропаганда! — бросил Эрш. — Я знаю своих врагов. Они здесь.

— Выслушайте его, — потребовала Джули. — Курт хочет, чтобы вы увидели правду.

— Я достаточно наслушался и насмотрелся, — заявил майор. — Увеселительная прогулка закончилась. Ваша уловка не удалась. Пора возвращаться под стражу.

Подняв здоровую руку, Эрш двинулся к Курту.

Крахз навел на Эрша импульсную винтовку — наверное, когда увозили Курта, он подсмотрел, как надо ее держать, — и нажал спуск, но вызвал к жизни лишь лазерный прицел.

Эрш остановился и, поглядев на красную точку у себя на груди, презрительно рассмеялся.

— Значит, не разбираетесь в современной технике?

Майор поднял правую руку и наставил кулак на Крахза.

С громким треском разрядился вмонтированный в запястье пистолет.

Заряд снес Крахзу полголовы и проделал дыру в стене позади р’кимма.

Курт закричал; в этом хриплом вопле смешались и ярость, и боль. Словно отвечая ему, по помещению пронесся стон — слишком громкий для умирающего хос’кимма, — и оракул погас.

Неожиданная тьма ослепила Джулиану, но после убийства Крахза темнота ее уже не пугала. То, что раньше было источником страха, теперь давало надежду. Осторожно обойдя оракул, она ощупью нашла Курта и потянула в сторону.

— Не воображайте, будто можете спрятаться, — прогремел голос майора, усиленный динамиками бронекостюма. — Я все равно вас вижу.

Проклятие! Ну конечно, ведь его шлем наверняка оборудован всеми видами сенсорного усиления.

Внезапно Джулиана поняла, что и она тоже видит. Гораздо быстрее, чем ожидалось, ее глаза приспособились к темноте. Нет. Тьма явно рассеивается. Но откуда пробивается свет? Из входного отверстия?

На стене в том месте, куда попал лазерный импульс, разгоралось зловещее красное сияние. На ней вспухли испещренные темными прожилками пузыри, словно волдыри на обожженной коже. Красноватое свечение становилось ярче; Джулиана уже видела окружающее так же отчетливо, как в звездную, но безлунную ночь.

И то, что она увидела, ей совсем не понравилось: Жент’ах-рхулл спешил к ней и к Курту, сзади его уверенно нагонял Эрш, а возле стены распростерлось безжизненное тело Крахза. Однако больше всего Джулиану обеспокоили стены помещения: они выглядели так, словно за это короткое время их поразила какая-то неведомая болезнь.

С потолка выпирали шершавые «гнойники», из которых капала густая жидкость цвета перламутра, и капли оставляли за собой канавки, в которых шипела и пузырилась пена.

Кислота разъедала не только синтетику. Жент’ах-рхулл неосторожно наступил на одну такую канавку, и тут же рухнул на пол, воя от боли.

— Моя нога! Моя нога! Она горит! — стонал он.