Лицом к лицу

- Возможно, - медленно отозвался майор, думая, видимо, о чем-то своем, так как заговорил потом горячо, убежденно: - Вот они с немецкой точностью подсчитали, насколько у них больше самолетов и орудий, измерили силу своих ударных горных дивизий, бригад, полков. По расчетам их штабистов получается, что должны они в самый короткий срок взять над нами верх. Только этого, майор грозно потряс письмами, - этого они не приняли во внимание. Это не поддается их учету! Их обер-лейтенанту за гранитной стеной опорного пункта чудилась смерть и всякая чертовщина. Отчаянно дрался? - майор повернул голову к Степану. - Отчаянный - это не значит храбрый. Наш старший лейтенант шел на смертный бой, штурмуя дот, и верил в жизнь, верил в победу. До последнего дыхания верил! Пусть эта вера никогда нас не покидает. А сила? Сила наша еще скажется!

4

Календарь показывал осень, а на севере началась зима.

Неистовый шальной ветер гнал с моря снежную крупу, заметая сугробы и оголяя камни. Мне после длительного пребывания в госпитальной палате ветер казался особенно лютым. Пряча голову в поднятый воротник и опираясь на палку, я шагал осторожно, чуть прихрамывая. В кармане гимнастерки лежало направление, в котором сказано, что Леонов "временно к строевой службе не годен". Из-за этой бумажки я изменил маршрут и вместо штаба флота пошел прямо в отряд.

- Как же нам быть? - спросил меня капитан Инзарцев, прочитав направление и перелистав лечебную книжку. - С базой, допустим, я договорюсь. Но в боевую группу зачислить не могу. Куда такого, с палкой? - и вдруг лыжная палка с металлическим наконечником, которую я держал в руке, навела капитана на мысль: - А не послать ли тебя, дружок, на лыжную базу? Займешься пока хозяйством, а там видно будет.

Так я остался в отряде, а к концу зимы, когда рана окончательно зарубцевалась, уже принимал участие в рейдах по тылам врага.

Теперь в поход отправлялись закаленные в боях и спаянные крепкой матросской дружбой разведчики, о делах которых я много слышал на лыжной базе, читал во фронтовых газетах и листовках.

Вместе с ветеранами отряда выросли новые отважные следопыты Заполярья. Были среди них моряки разного возраста. Отделениями командовали призванные из запаса мичманы, главстаршины, старшины, такие, как Александр Никандров, Анатолий Баринов, Андрей Пшеничных и другие. Прославились и недавно призванные на флот комсомольцы Александр Манин, Зиновий Рыжечкин, Евгений Уленков и многие их ровесники. Большим авторитетом среди моряков пользовались люди, умудренные житейским опытом, - мурманский инженер Флоринский и ленинградский слесарь Абрамов, мастера и умельцы, в совершенстве знавшие не только свое, но и трофейное оружие, походное снаряжение. Были среди нас отличные спортсмены студенты ленинградских институтов Головин, Старицкий, Шеремет. На лыжной базе я подружился с Василием Кашутиным, который пришел в отряд из пограничных войск. Бывалый разведчик и отличный стрелок, сержант Кашутин ревностнее всех обучал свое отделение скалолазанию, маскировке, наблюдению в горах.

Ветераны отряда с радостью встречали новичков, а особенно тех, кого давал нам флот. Мы приняли в свою семью старых знакомых по базе - электрика Павла Барышева, моториста Ивана Лысенко, штурмана Юрия Михеева, кока с подводной лодки Семена Агафонова, списанного, кстати, на берег за какой-то неблаговидный поступок. Агафонов был единственным моряком, для которого капитан Инзарцев сделал исключение, зачислив в отряд под свою личную ответственность. Если строгий Инзарцев пошел на такой шаг, то, видимо, высоко ценил этого хладнокровного и безгранично смелого помора. Как показало время, Инзарцев не ошибся в Агафонове.

Теперь в отряде были партийная и комсомольская организации. На должность комиссара политотдел прислал старшего политрука Дубровского, опытного политработника. К нему я и обратился с просьбой разрешить мне пойти в очередной рейд и, если можно, - в отделение Кашутина. Комиссар посоветовал Инзарцеву взять меня в связные.

- После большого перерыва в боях, - сказал мне комиссар, - вам надо находиться поближе к командиру. А отделение Кашутина пойдет замыкающим.

Темной вьюжной ночью высадились мы на скалистом берегу и начали марш через горы к вражеской базе. Дорогу отряду прокладывали неутомимые ходоки Мотовилин, Радышевцев и Агафонов. Впереди идущие ненадолго задерживаются у препятствия. А замыкающие преодолевают препятствие, когда первые уже далеко ушли вперед. Комиссар шел с замыкающими - разведчиками Кашутина, с теми, кто не отставал и кто следил, чтобы не было отстающих.

Полночь. В горах свирепствует снежный буран. В пяти метрах уже не видно идущего впереди разведчика, и, чтобы не потерять друг друга, мы движемся плотной цепочкой почти до самого конечного пункта.