Лицом на ветер (СИ)

Марк молчал, думая над её словами. Она права отчасти. Её жизнь была бы совсем другой, не будь в ней Рима вообще. Осталась бы живой мать, не спился бы и не погиб её отец, может быть, и Крикс не продал бы её в крепости, и сейчас она была бы уже замужем за свеном и родила бы уже пару ребятишек-свенов. Кто знает, как сложилась бы её жизнь?

Но она сложилась так почему-то. Кто в этом виноват? Кто определяет заранее нашу жизнь? Только боги… Им угодно было, чтобы она родилась именно в этом посёлке, в своей семье, и чтобы Рим возник в её жизни, так что…

Но, как бы то ни было, она, Рианн, появилась в его жизни не случайно. Именно она помогла ему понять другое, увидеть в этих свенах людей. Она права. Свены — не римляне, они — варвары, германцы, но они всё же — люди. Да, они так же страдают, мучаются, умирают, любят и ненавидят. Они умеют смеяться и шутить, они тоже боятся и проявляют мужество и смелость. Они — люди со всеми пороками и слабостями, они могут проявлять все человеческие чувства, как всякий другой человек.

И всему этому его научила она — Рианн. Она сделала это за год. Даже Дикс за все эти годы службы здесь не сделал этого! Может, потому, что он уже не свен? А она нет! Она — настоящая истинная свенка, рождённая свободной, попавшая ему в руки из этих болот и лесов.

Он считал её варваркой, он всегда смотрел на неё свысока, а теперь понял, что она тоже человек. Она проявляла те же человеческие чувства, творила поступки, за которые её ожно было уважать.

Много ли людей, подобных ей, он нашёл бы среди знакомых римлян, среди римских офицеров и солдат, всех, кого знал? Одни были гражданами Рима, некоторые не были, многие умели читать и писать, знали законы, но были ли они настоящими людьми?

Многими двигала корысть и злоба, кто-то жил с завистью и ложью, и все охвачены пороками. Да и он сам был не лучше…

А она проявляла качества, за которые он невольно начал её уважать. Она с самого начала их знакомства пыталась противостоять ему, сопротивлялась, не мирилась с ним никогда, всё старалась делать по-своему. Она ненавидела и не скрывала своих чувств. Попыталась совершить самоубийство, не давала ему свободно трогать себя, её постоянно надо было завоёвывать, подчинять себе. Любая бы уже смирилась, все женщины так делают, подчиняются сильному. Но не она. Она сделала это только тогда, когда сама решила, уже весной, когда и он уже изменил к ней отношение.

Когда ей представился случай, и он лежал беспомощный, она могла бы сбежать от него, могла бы убить, но она не сделала этого, она осталась с ним, помогала ему, ухаживала. На её деньги они жили все эти дни…

Нет, конечно же, она не прошла через его жизнь незаметно, она, эта свенка, изменила его.

Он мечтал, что вернётся в крепость и снова станет центурионом, но будет ли он им таким же, как прежде был? Будет ли он служить римским орлам с прежним рвением?

Марк вздохнул и так и ничего не ответил свенке. Пока он думал обо всём этом, ему показалось, что она уже заснула, и он не стал её будить своими идеями, от усталости прожитого дня заснул и сам.

Часть 33

Проснулся резко: во сне невольно дёрнул правой рукой и от внезапной боли в поломанной кости вернулся к реальности. О, Юпитер! Как больно, как же больно… О-хо-хо… Хрипло дышал через стиснутые зубы, баюкая больную руку на груди. Сколько дней ещё пройдёт, пока она заживёт, да и заживёт ли она ещё без последствий? В армии он нагляделся на подобное сплошь и рядом, сколько толковых ребят вылетало из легионов после того, как получали подобные травмы.

Вот Квинт, например, осенью ещё упал с коня и сломал ногу, и парень молодой и неглупый, вроде, а пришлось ему уйти со службы. Нога как будто зажила, а хромота осталась серьёзная, где он сможет так на марше идти, или в строю нагрузки выдерживать? И где он теперь, этот Квинт? И не видно его и не знаешь, куда и кем подался. Вот тебе и жизнь простого легионера, можно и до боя не дожить и ни одного врага лицом к лицу не встретить, а уже отслужиться. И ветерана не дадут…

— Нет! Нет… нет… нет… не надо… только не так… не так… О, Фрейя…

Это неожиданно забилась во сне свенка, первое слово выкрикнула, а потом, не просыпаясь, шептала в кошмарном бреду. Что-то, видно, снилось ей страшное, она, по голосу слышно было, даже начала плакать, шептала и шептала без умолку.

Марк подобрался к ней на голос, прижал к себе к левому боку и обнял левой здоровой рукой, шептал, успокаивая:

— Тихо, тихо, спи, всё нормально, это просто плохой сон… Кошмар, наверное… Спи… Всё хорошо.

Дождь перестал, слышно было только, как тяжёлые капли падали с листьев то тут, то там в темноте наступившей ночи. Свенка успокоилась и, угревшись на груди центуриона, заснула крепко. От тёплого прикосновения к женскому телу согрелся весь левый бок, стало как-то хорошо вдруг и спокойно, несмотря на всё, что окружало со всех сторон. Мокрый лес, болото, какие-то ночные звуки и шорохи, усталость и боль во всём теле после утомительного дневного перехода, многодневного плена, тоски и одиночества.