Лицом на ветер (СИ)

— Я знаю. Ты тогда была ещё девчонкой, кто бы сказал тебе об этом? Отец? — Усмехнулся. — Ты и не говорила, не спрашивала…

— Не-ет… — медленно, не веря ему, протянула Рианн.

— Получается, она тебя вытолкнула, а сама попала к ним в руки… Она же была красивой, ты помнишь? Все женщины, побывавшие у легионеров, погибли, осталась только ты… Ты вернулась живой и никому ничего не говорила…

— Я не могла… У меня голос пропал…

— Ну вот… — Рианн, как видела в темноте, что он пожал плечами.

— Но они не тронули меня! Они меня лапали, но не тронули! Гален, ты же веришь мне? Веришь?

Он молчал, только отбивался от комаров, и это его молчание тревожило Рианн больше крика. Что оно значит? Почему он молчит?

— Ты не веришь мне, да?

— Где ты была? Куда ты пропала на всю эту зиму? Откуда ты вернулась?

Ах, он, оказывается, ничего не знал!

Крикс ничего никому не рассказывал, даже родному сыну!

Сейчас, поди, весь посёлок гадал об этом, где же она пропадала?

Так Рианн, вообще-то, и думала, от Крикса этого можно было ожидать, он — подлый человек, он всё сделал один, даже вождь, как оказалось, ничего не знал. И что, Криксу всё это сойдёт с рук? Его самоуправство? Как он мог так поступить с ней?

— Где я была? — Рианн усмехнулась. — И что об этом говорят? Что-то же говорят? Ты знаешь?

— Тебя видели в римской крепости, на их рынке, ты покупала хлеб… Ты жила у римлян? Рианн? Что ты там делала? Кем ты была? Как жила там? Рианн?

Она молчала, чуть заметно улыбалась в темноту. Вот, оно, значит, как? Её видели… На Форуме… Она покупала хлеб, чтобы кормить своего хозяина — римского центуриона…

— И что все говорят? Что я, скорее всего, была… как это у них называется? — Вскинула ладонь к груди, вспоминая сложное слово. — Проститутка… Что я торговала собой, да? Продавала себя им, римским легионерам, да?

Наверное, Гален смутился от её прямоты, потому что мрачно усмехнулся и громче, чем надо было или делал до этого, хлопнул себя по ладони, убивая очередного комара.

— Так говорят, да? — Рианн ждала от свена ответа.

— Почти что…

— И ты тоже так думаешь, да? Тоже считаешь меня продажной девкой? А зачем ей тут зиму одной коротать, да? Пошла к римлянам, что ей уже терять, так, да? Подработала шлюхой, а потом назад вернулась? И зачем? Это позорное пятно на всём посёлке? Так все думают? И ты тоже?

— Рианн…

— Что, Рианн? — Она усмехнулась, дёрнув подбородком. Сердце разрывалось от боли, а ведь он ей нравился, нравился, как человек, своей заботой нравился, тем, что не был, как все безразличным и жестоким. — Что, Рианн? — повторила опять, но уже без прежнего раздражения, а с болью в голосе.

— Ты же знаешь, что я всё равно относился к тебе по-прежнему, я и потом приходил к тебе…

Да, это так, он пытался говорить с ней уже после смерти матери, приходил к ним, отец запил, а Рианн не разговаривала. Он тогда был мальчишкой пятнадцати лет, приносил ей свои первые охотничьи трофеи, вот, как этот заяц сегодня, например. Но Рианн всё ещё отходила от смерти матери, от того, что сама пережила, и не отвечала парню-свену взаимностью. А потом вмешался Крикс и запретил сыну ходить в дом к «римской подстилке» и её папаше-пьянице…

— Я знаю, Гален…

— Я говорил с отцом, я не скрывал, ты всегда нравилась мне, и я… После того, как умер — погиб! — твой отец, я сказал своим, что буду свататься к тебе… Ты не должна была оставаться одна. Впереди была зима, и я всё решил… Даже если бы отец был против, я всё равно привёл бы тебя домой своей женой…

Рианн, слушая свена, стояла, ошеломлённая его словами, закусив нижнюю губу. Нет! Об этом ей и её центурион говорил, что Крикс именно этого и испугался, и поэтому поспешил избавиться от неё. А она сама об этом и не думала до слов центуриона, всё никак не сводила одно с другим. А он был прав… Был прав, как вышло.

А Гален продолжал:

— Мне было всё равно, я так и сказал отцу, но ты пропала… Ни слова не сказала, просто, ушла и всё. И никто не знал, куда…

— Гален! — она перебила его. — Спроси своего отца…

— При чём тут отец?

— Это он… он пришёл ко мне рано-рано утром, заявил об этом долге, он связал меня и утащил к римлянам. Он и рта не дал мне открыть, он продал меня в римской крепости, чтобы вернуть свои деньги…

— Что? Какие деньги?

— Ну ты же знаешь, наверное, отец занимал у него деньги, хотел купить быков той осенью? А потом его убил кабан на охоте, и этот долг твой отец пришёл требовать с меня… У меня нет этих денег, и куда отец дел их, я не знаю. Поэтому твой отец скрутил меня и уволок в крепость… Гален, он продал меня, как рабыню, как свою собственность. Он никому ничего не сказал здесь, даже наш король ничего не знал. Я была рабыней всё это время…

— Нет! Он не стал бы делать подобного! Зачем?

— Чтобы я не стала его невесткой и твоей женой… Он ненавидит меня… Он сильно меня ненавидит… Он уже был здесь три дня назад и проклинал меня, и желал мне смерти, и… и… Он ждёт, что местные парни убьют меня, или я умру с голода…

Гален молчал какое-то время, обдумывая услышанное, больше он не оспаривал её слов, верно, хорошо знал характер своего отца, и что от него можно было ждать.