Литургия по смыслу

Лицо дружка исказила гримаса вертлявой моли, которую болезненно ужалила оса. Глаза на лице стали вращаться в разные стороны, а по комнате пронесся запах ванили с восковыми свечами. В окнах заблистали лилово-белые молнии. Гром означился на уличной прогалине. Ах, как жутко и непонятно все стало!

Я в один короткий миг выхватила бумаги из скрюченных пальцев друга и понеслась из дому вон. Страх изнемогал мои внутренности. Нога предательски стала тянуться обратно, колготки порвались, когда я споткнулась об откуда не возьмись деревяшку.

Странно было то, что пронесясь я примерно сто шагов, небо как-то в миг расчистилось, явив собой всю ту же сверкающую солнечную красоту, что и ранее. А домишко дружка (мне было сложно обернуться к этой бестии, но скрепя сердечными чакрами я справилась) показалось скукоженным, сплюснутым по всем четырем сторонам. Из трубы, что на крыше, стал валить темно-фиолетовый дым, а из двери вылетело тонкое тело и побежало в мою сторону. О боже!

Мне ничего не оставалось делать, как побежать в самые людные места нашего небольшого города. Я думала тогда, что если кто-то заметит погоню, то придет мне на помощь, а прощелыга-тонкач сам собой улетучится обратно в свой скукоженный домик.

Солнце палило мое лицо. Бег продолжался. Где-то через пять-семь минут я обернулась и увидела, что за мной гонится не человек уже вовсе, а тонкий листочек, будто бы исписанный какой-то дьявольщиной. Как на зло навстречу или в окружности не было ни души!

Мои руки стали рыться в карманах в поисках хоть какого-нибудь средства самообороны. И, о чудо, нашлась тонкая пилочка! Тут мысли начали свое привычное рандеву.

Видимо отразить удар мне придется первой, ибо бежать от опасности глупо. Это даже опасностью не назвать, верно, а то есть мой страх, который погнал меня невесть куда от чего-то неожиданно странного.

Я остановилась и встала в позу ядовитой ящерицы или гадюки. Листок замедлился, а потом и вовсе остановился, не добежав до меня пятнадцати шагов.

– Чего уставился, тварь неисчислимая? Письмена чертовские тебя прибрали к себе, да? – Голос мой был похож на ястреба или оранжевое дерево.

Листик свернулся в одну сторону, потом вывернулся и свернулся в другую сторону. Его слова не вылетали из ротовой полости, потому что той и не было у бумажки, а стал колебать воздух четко отмеренной вибрацией, от чего эти микродвижения стали чем-то похожим на словарные предложения. Я вняла уху и стала слушать.

– Микро-миг, микро-гномика. Твоя взяла сегодняшней ночью. Не мозговую жидкость мы брали с тебя, а соцветия сознательных кручений-верчений. Нам недоставало сего в нашей церквушке, а легально ЭТО взять хоть откуда-то мы не могли, потому что такого товара еще не существует в этом времени.

– Так это все-таки церковь? – Выгнулась я спросить, оставив остальную информацию перевариваться.

– Она самая, только не похожа на обычную. Так нами и было задумано. Те иероглифы, которые крутили твои внутренности – это ничто иное как наша песня. Песня нашего инопланетного племени. И вещают те гармонические «слова» о романтике и любовных сполохах человеческих отпрысков. – Листок зашелестел всем своим телом, затрясся словно в конвульсиях.

– Что с тобой происходит, лист?

– Нам очень нравятся любовные энергии, мы от них экстазируем примерно также как вы получаете экстаз от сексуального оргазма.

– Ну ничего себе!

Листок свалился на теплую земь, принялся кувыркаться-кататься, а слова все вибрировали в воздухе:

– Мы живем по большей части в энергетическом мире вращения, чем на физическом плане. А так как романтика с любовью самое заряженное сладостью «топливо», то мы за ним и ходим, выхаживаем, а иногда и охотимся по-тихому. Нам не нужно чтобы человечки знали о наших деятельных вертунах, потому что нас станут избегать и бояться. Нам того вовсе не нужно!

Я впала в думы. Во мне что-то начало пошевеливаться. Из глубин памяти стали вылезать некие странные картины, о клубящихся облаках, о разноцветии сознательных сполохов.

Розовое с красным прибрались ближе к пониманию. Инопланетные сущи жаждали своего «топлива», а мы – люди, оказываемся для них чуть ли не единственными источниками этой дивной «сладости». Что же делать?

– Верно говорил старик в белых одеяниях, – сказал Листок. – Любое важное действие, связанное с энергиями, нужно проводить в «церкви».

– Нужно так нужно. Я пойду с тобой, мне требуется разобраться с собственными проблемками, а заодно посмотреть и на ваши. Уж больно они зацепили мое внимание.

Какие у меня могут быть проблемы, что их необходимо решать внутри того белого высокого здания? Эта глупость, похоже, мне будет дорого стоить. Но интерес занимает все видимое пространство. Я чувствую, что должна туда вернуться.

С листовой плоскостью мы шли теперь размеренным шагом. Не близко, не касаясь друг друга, но рядом. Внешне от моего друга в этой суще не осталось практически ничего, но что у того творится внутри? Вряд ли мне удастся когда-нибудь узнать об этом.