Литва в 1940-1991 годах. История оккупации

В начале 1988 года в Москву прибыла делегация Международной хельсинкской федерации по правам человека. Петрас Гражулис, Робертас Григас, Петрас Плампа, Ниоле Садунайте, Людвикас Симутис также отправились туда и передали делегации обращение «О положении верующих в Литве». Были и другие подобные обращения. 11 февраля 1988 года президент США Рональд Рейган выступил с заявлением, в котором оценил мужество Садунайте, вспомнив потерю независимости Литвы, предложила отметить 16 февраля как важный день для всех народов, «стремящихся к свободе и независимости». Представитель США в Комиссии ООН по правам человека обвинил Советский Союз в оккупации стран Балтии и заявил, что они не имеют права выбирать форму правления.

После того, как 11 февраля 1988 года президент США Рейган на основании резолюции Конгресса объявил 16 февраля Днем независимости Литвы, в Каунасе и Вильнюсе были организованы публичные акции протеста против вмешательства иностранных «подстрекателей» во «внутренние дела Литвы». Используя традиционные советские методы, от нескольких до десятков тысяч человек были направлены на митинги, на которых присутствовали официальные лица и некоторые другие известные общественные деятели, такие как писатели Юозас Балтушис и баскетболист Витаутас Радайтис Шарунас Марчюленис (который позже играл в лиге НБА США) и другие зачитывали заявления протеста или иным образом «разоблачали силы, враждебные социалистической Литве». 15 февраля 1988 года в посольство и Конгресс США было направлено множество петиций протеста. 12 февраля московские СМИ сообщили о «протестах» литовского народа против вмешательства США.

Около 200 политических заключенных, депортированных и активистов оппозиции подписали обращение к Горбачеву с просьбой не вмешиваться в празднование 16 февраля и не терроризировать тех, кто будет участвовать в торжествах. Апелляция не помогла, и 16 февраля 1988 года в Литве было введено полувоенное положение: милиция и вспомогательные подразделения патрулировали улицы; повсюду бегало большое количество агентов службы безопасности. По словам репортера «Нью-Йорк Таймс» Фелисити Барринджер, город Вильнюс выглядел так, как будто было объявлено «осадное положение»., хотя представители репрессивных структур охраняли все основные объекты города, а самым известным диссидентам был фактически введен домашний арест (Богушиса, Садунайте, Терлецкаса весь день продержали в главном управлении КГБ) правительству не удалось полностью реализовать свои задачи. На кладбище Расос были возложены цветы к могиле патриарха народов Йонаса Басанавичюса а вечером у памятника Адаму Мицкевичу и в некоторых других местах начала собираться толпа людей. Национальный триколор Литвы был поднят в Вильнюсе и Паланге. Тем не менее, попытки организовать демонстрации провалились. Министр внутренних дел Стасис Лисаускас сообщил, что 22 человека были задержаны за нарушения общественного порядка. Отмена празднования 16 февраля была последним шагом «политики власти», которая, по сути, закончилась победой правительства. С другой стороны, это был также последний запрет на празднование 16 февраля.

Литовская хельсинкская группа активизировала свою деятельность. 25 апреля 1988 года ее члены Мечисловас Юревичюс, Альгирдас Статкявичюс и Витаутас Вайчюнас обратились в Международную хельсинкскую федерацию с просьбой принять группу в федерацию и перечислили членов Литовской Хельсинкской группы, которые все еще находились в изгнании. Через несколько дней Литовская хельсинкская группа обратилась к правительству Советского Союза с требованием уважать подписанные документы Хельсинкского заключительного акта и объявить амнистию незаконно репрессированным людям. После возвращения диссидента Викторас Петкус из изгнания в 1988 году Литовская хельсинкская группа стала сильнее, и в группу добавилось больше членов. И Литовская лига свободы, и Литовская Хельсинкская группа расширили границы демократии, сократили возможности репрессий советской системы, поощряли стремление к независимости и стремились к государственности.

Первые неформальные организации

Риторика Горбачева о преобразованиях, особенно использование его любимой концепции «открытости», хотя и косвенно, спровоцировали критический настрой общественности, желание найти и рассказать правду о прошлом и о текущей реальности. Во второй половине 1987 года деятели науки и искусства Литвы, пользуясь свободой критики и слова, высказывались о фундаментальных проблемах страны: экологии, прошлом нации, «черных и белых» пятнах в истории, незаконно репрессированных, заключенных в тюрьмы и депортированных жителях Литвы, дискриминации литовского языка, искаженных национальных отношениях, злоупотреблениях бюрократии, диктате центральных властей Москвы в отношении экономических субъектов республики и других. Политика открытости Горбачева, если и не обуздала, то, по крайней мере, ослабила произвол и безнаказанность центральных ведомств.