Лю

Все эти откровения Дика я слушаю по вечерам, лежа в постели в чем мать родила (не каждый день, а только тогда, когда ему есть о чем рассказать), жуя «Маринеру» или «Примаверу» с анчоусами и попивая коку Это уже вошло в привычку. Странно, чем выше я восхожу по социальной лестнице, тем проще становятся мои вкусы! Только выскочки помешаны на икре! В этот вечер после ужина я выкурила четыре «Мальборо», но на этот раз суперлегкие. Я больше не хочу себя убивать! Ко мне возвратился вкус к жизни. Мое глубокое понимание социализма примирило меня с профессией ПГД и мэром, который с каждым днем становится со мной все любезнее. Мне кажется, что он очень влюблен. Недавно он позвонил мне и почти закричал:

— Лю, кончай хандрить! Мы с тобой (Баб* и Бижу* включительно, что само собой разумеется) совершим небольшое безумство: уик-энд в Париже! Мы уже слишком навкалывались! Пора устроить и перерыв! Ну, что ты на это скажешь?

Можно только представить мою радость: я снова увижу Глуглу!

— В любом случае мне нужно туда ехать, — добавил он. — Я должен отдать чемодан «Виттон»! Вылетаем завтра на вертолете в 7.45. Не проспи, так как следующий рейс только в 10.34!

Я уснула совершенно счастливая после маленькой встряски.

~~~

Магия денег…

Карл Маркс «Капитал»

13 марта

«Париж стоит мессы!» — сказал Генрих III или IV (в любом случае, больше четырех не было). А Незнаюкакой-город не стоит и ломаного гроша.

И я могу без конца повторять это, Дик, особенно когда завтракаю в постели, глядя в огромное окно своей комнаты на раскинувшиеся у подножия мэрии рабочие кварталы этого чертова захолустья и на белый цилиндр в форме баночки йогурта — Центр этики и эстетики!

Мы «причалили» вчера из «столицы», куда «отчалили» два дня назад — два дня безумств (с Баб* и Бижу*) в «Крийоне», в наших апартаментах (синих) в «Ритце», у «Диора», «Шанель», «Герпеса», на которые я устроила настоящий налет, у «Люка-Картона», «Ле Дюка» (марокканский ресторан, где я обнаружила икру — иранскую!), в «Тур д'Аржан», у «Кастеля», «Режины». Поскольку у меня не было времени увидеться со всеми отдельно, я затащила в этот праздничный водоворот Баб и Бижу (которых представила Баб* и Бижу*), мамашу, папу, отчима, свою младшую сестру Пусетт, которая не могла прийти в себя от такой роскоши, и даже Глуглу (в пластиковом пакете с водой — у меня сердце разорвалось бы, если бы я не взяла ее в нашу компанию!). Я не захотела встречаться ни с СС, ни с ЖДД (учитывая, какую невероятную сумму я задолжала за аренду, мне пришлось бы месяц оказывать ему сексуальные услуги). Я позволила себе роскошь прокатиться в метро между станциями Елисейские поля и Шатле. Бомжам, которые стали вымогать у меня деньги (180 франков — цена возросла в два раза!), я преподнесла урок политической морали: вместо того чтобы попрошайничать, восстаньте! Запишитесь в профсоюзы! Объединитесь! Устройте забастовку!

Несколько часов спустя, когда я сидела у «Ледуайена» перед тарелкой датской икры — на этот раз не копченой, — я рассказала об этом мэру. Опустошив бокал шампанского, он заверил меня, что при социализме, который наступит в будущем, все будет абсолютно бесплатным, включая бомжей.

Мы много выпили. Вначале в ресторане, затем в наших королевских апартаментах в «Крийоне» (из окна вдали виднелась освещенная в ночи Эйфелева башня, а рядом Палата путан[34], тоже освещенная. Это было так же красиво, как на открытке Джефа Куна). А как мэр дергался между моими точеными бедрами (пока Баб* и Бижу* смотрели на нас)! Он с ума сходит от любви! На рассвете, когда я взглянула на пол и увидела посреди разбросанной одежды, плавок, чулок, подвязок несколько пустых бутылок шампанского, у меня защемило сердце: на этикетке было написано «Пайпер-Хейдсик».

— Какой кошмар! Вдова Клико изменила имя! — воскликнула я.

— Наверное, она снова вышла замуж! — издевательским тоном заметили Баб* и Бижу*.

Теперь я уверена, что они мне завидуют.

Мы должны были пробыть в Париже четыре дня, но остались всего лишь на два из-за новой истории с шампанским. Посреди завтрака нам позвонил из мэрии обезумевший Жан-Поль и сказал, что в воздухе Незнаюкакогогорода пахнет мятежом; мятежом — и дело очень серьезно, — касающимся как рабочих, так и большинства именитых граждан и даже нескольких муниципальных советников. Аборигены, получив последние счета на оплату воды (последствия нового контракта, заключенного с СЖЕ), страшно возмутились. Вода, которая и так стоила безумно дорого, теперь стала просто золотой. Так дальше не могло продолжаться. Четыре тысячи человек собрались на митинг под окнами мэрии.

Перефразируя Марию-Антуанетту, жену Людовика (кажется, номер XVI), мэр воскликнул в трубку:

— Если они не хотят нашей воды, пусть пьют шампанское!

Но это была всего лишь шутка, так как нам срочно пришлось вылететь в Незнаюкакойгород на первом же утреннем вертолете. Приближались муниципальные выборы. Тут было не до шуток.

Arrivederci, Париж!

Adios, good bye, до скорого!

~~~