Любаша (СИ)

Велдон, Руперт и секретарь принесли сменную одежду, таз с водой и чистую ткань. Передышка закончилась… Соскреб тело с камней, рывком содрал одежду, не заботясь о целостности и с наслаждением умылся. Походя передал поручения, двое побежали исполнять.

— Ты… как? — тихо спросил Велдон. — В себе?

— Помутнения в этот раз не было. Физическая сила возросла на короткое время. Успокоился — прошло. Из ощущений… Дрянь эта чешется и болит, — указал на лицо. — Скажи, как я …

— Внешне?… Уже лучше. Черных линий стало больше.

— Велдон, — истеричный визг, — пройдись подышать! — рявкнула незаметно подошедшая мама. Лекарь втянул голову в плечи, кинул виноватый взгляд и был таков. — Ты!!! — идеально выщипанные брови словно коршуны нависли над глазами полными негодования. — Как! Ты! Мог! Сотворить! Такое!!!! — годы невольных тренировок спасли мои уши. — Твой отец, чтоб ему икалось в небесных чертогах, — процедила сквозь зубы, — бросил меня одну с тобой на руках! Думаешь, было легко?! Полагаешь не пытались повторно выдать замуж?! Хоть раз задумался, что было бы с тобой? — женский кулачок впечатался в грудь. — Нищенская халупа в глуши где-нибудь на границе! И скоропостижная смерть, уж это бы обеспечили! Я защищала нас!!! Вырвала зубами право быть вместе, сын!!! Почему ты решил бросить меня?! — отчаянно вцепилась обеими руками за рубаху и трясла, требуя ответа. — Почемууу?!

— Я не мог иначе, мама, — обнял ее, тут же промочившую рубашку от рыданий. — Ты сама научила не оставлять врагов за спиной.

— Так мама виновата во всем? — откинула голову назад, возмущенно задыхаясь.

— Нет, — улыбнулся, прижав обратно, ставя подбородок на макушку. — Они виновны, и все это знают. Ты не исключение. Король бы их отпустил, немного пожурил и пополнил казну.

— Кстати, Филипп…

— Не перебивай. Мне не долго осталось, защищать младенца придется тебе. Лучше выглядеть жертвой в глазах общества, чуть не пострадавшей от руки собственного спятившего сына, чем всю жизнь жить, как ты выразилась в халупе на краю мира, опасаясь мести опозоренного рода. Трех родов.

— Оставим это, так и морщины новые появятся от волнений! — привычно отгородилась маской. — Итак, невест осталось всего четыре, дорогой. Четыре! Сократим программу до четырех свиданий и трех ужинов. Я все распишу!

— Одна прогулка на каждую. И хватит с нас. Сегодня… дадим им отдохнуть. Завтра во второй половине дня я совершенно свободен.

Матушка некрасиво уронила челюсть, да так и осталась стоять с выпученными глазами, прекрасно поняв — шутки закончились.

***

Любаша

Пока мысленно жалела Мюррея, съела на кухне все, что могла, ошалела от количества и из последних сил доползла до кровати, тут же уснув богатырским сном. Одним словом — стресс.

Проснулась, когда на небе раскинулось бархатное платье ночи, украшенное сияющим светилом. Легкая прохлада заставила поежиться и накинуть плед на плечи, предусмотрено захваченный из комнаты. Укутавшись так, что остался торчать только нос, мелкими шажками просеменила до кресла и удовлетворенно плюхнулась — подумать.

Жалко. Всех было жалко. Себя, малолетних индюков, капитана, невест и даже Марджери. Странные мысли иголочками впивались в мягкое место, встала, перекуталась и бесцельно пошла обходить дом по кругу. Домашние мягкие туфли быстро промокли и противно липли, позволяя щупальцам холода ползти все выше и выше. Остановилась. Возвращаться или пройтись еще?

Послышался приглушенный всхлип. Задрав голову, увидела колышущуюся ткань в открытом окне второго этажа. Мысленно прикинула расположение и поняла, кого слышу. Всхлип, судорожный вдох, провальная попытка тихо высморкнуться. Скрип половиц.

Поджала губы, глядя на дорожку, заворачивающую за угол, развернулась и пошла на кухню. Через некоторое время, переодевшись, отогревшись и заварив свежих трав для успокоения и крепкого сна, пошла наверх, коря себя за мягкотелость. Вот правду говорят: охота пуще неволи. Никто бы не узнал, что легла тихонько спать в кроватке с чистой совестью, но нет…

Жаааалко!!!!

Меня бы кто пожалел! Беззвучно ворча, поскреблась в дверь. Сверчки за окном надрывались в тишине затаившегося полуночника. Поскреблась второй раз, чуть громче. В случае чего, всегда можно прикинуться дурочкой. Третий раз пришлось уже стукнуть, продемонстрировав твердость намерений и характера! Приперлася я, теперь не уйду.

— Че надо? — возмущенный взгляд еле протискивался сквозь узкие глаза, опухшие от слез, спотыкался об раздутый красный шнобель и на последнем издыхании катился за чуть приоткрытую дверь.

— Принесла, вот, — тихий-тихий шепот.

Репутация, она такая. Хранить надо… Мою уже поздно.

— Отравить решила? — губы сложились в возмущенную трубочку на выпятившемся подбородке.

— Конечно, — кивнула, — потом яд ваш сцедить с хладного трупа и продавать полновесно за золото. Разбогатееееею! — мечтательно прикрыла глаза.

— Хамка! — поднос вырвали из рук, чуть не опрокинув примочки с мазями и резко, но тихо прикрыли дверь.

— Достанется кому-то подарочек, — проворчала под нос, крепко держась за лестницу. — Удавиться легче, чем договориться. Хорошо, что не мне.