Любава

— Верно… Кажись, с оттудова… — подтвердила и баба Маня, поджимая губы и начиная стрелять глазами по сторонам.

— Да что ж такое то! — в сердцах пробормотал Илия, срываясь с места.

Примчавшись к руинам одним из первых, он увидел рабочего, которого поставили охранять раскоп, чтобы туда никто излишне любопытный не влез и не сломал себе шею. Парень был бледный как мел и дрожал крупной дрожью, периодически крестясь и что-то шепча, не отрывая взгляд от раскопа… По его щекам катились слезы, взмокшие волосы липли ко лбу.

— Что случилось? — задыхаясь от быстрого бега, спросил его Илия. — Ты орал?

— Он привидение увидел. Мертвячку маленькую, — ответил за него второй «охранник», тоже порядком испуганный.

— Какую еще мертвячку?.. Где? — пытаясь перевести дыхание, священник, стоявший согнувшись и уперев руки в колени, поднял голову. — Какое еще… привидение?.. Вы совсем с ума посходили со своими призраками! — начал ругаться Илия.

— Тттам… — заикаясь и перебивая каждую букву зубной дробью, с трудом проговорил парень, указывая трясущейся рукой в сторону раскопа. — Ннадд яммой в…взлетела… — он судорожно сглотнул. — Я з…закричал, а она… она повернулась и туда полетела… — махнул он рукой в сторону деревни. — Мертвячка… Могилу… открыли… Вот она и… Теперь передушит нас всех…

— Тьфу! — сплюнул в сердцах Илия. — Не бывает призраков! Это суеверия, пойми ты! Не было там никого! Привиделось тебе! Выпил, наверное, неслабо, вот и чудится ерунда всякая!

— Нет… — затряс парень головой. — Не пью я… Совсем…

— Значит, воображение богатое! Наслушался сказок, и людей пугаешь! — повысил голос на него Илия. — Ну нельзя же так!

— Нет… — снова затряс головой парень. — Де… девочка… мах…махонькая… В белом… И волосы… белые… А вокруг головы… во… — парень обвел руками на расстоянии от своей головы, — и светится… — вспомнив, он снова застучал зубами, да так, что Илии захотелось подвязать ему челюсть платком.

— Пустите… Да пустите же! — расталкивая собиравшихся вокруг шепчущихся рабочих и охающих и крестящихся стариков, к ним пробирался прораб. — Что случилось? Кто орал? Ты орал? — наконец протолкавшийся прораб уставился на парня. — Чего орал-то?

— Николаич, дык ему это… мертвячка явилась. Там! — показал рукой в сторону раскопа второй «охранник».

— Ты чего несешь-то? Как она явится, ежели ее увезли? — проговорил пожилой рабочий, Вованыч, пробравшийся сквозь толпу вслед за прорабом. — Думать же надо!

— Дык вот! Сам думать учись! Могилу-то ее вскрыли, покой нарушили, тело увезли… Вот и станет теперя бродить неприкаянная, тело свое искать! — не сдавался «охранник». — Еще и мстить начнет! Ох, не к добру то… Поубивает она нас всех теперя! — и принялся размашисто осенять себя крестным знамением.

— Кина, чтоль, насмотрелся? — прикрикнул на него прораб. — Или от безделья крыша поехала? Так я вам найду работу! — затряс он кулаком.

Пока прораб переругивался с рабочими, Илия все явственнее и все чаще улавливал начавшее звучать «Любава». «Так, баба Маня с Петровичем дошкандыбали и народ просвещают» — догадался Илия. «Через час по деревне новая легенда пойдет, о восставшей для мести Любаве. Надо что-то делать».

Илия внимательно стал всматриваться в сторону котлована. Его заливали яркие солнечные лучи, полосами пробивавшиеся сквозь стоявшие вокруг раскопа редкие деревья. Иногда, отражаясь от оставшихся после ночного дождя луж, вспыхивали искорки. Очень скоро в глазах у священника зарябило, поплыли яркие пятна.

— Ты стоял или сидел? — бесцеремонно вклиниваясь в спор работяг, обратился Илия к пареньку.

— С…сидел… — все еще заикаясь, ответил растерянно паренек.

— Давно сидел? — продолжил допрос Илия. Тот кивнул. — Скучно?

Парень уставился удивленными глазами на Илию, не понимая, к чему подобные вопросы.

— Скучно, наверное, сидеть-то? В одну точку смотрел? Задумался? — засыпал его вопросами священник.

Паренек снова кивнул, не сводя с него удивленных глаз.

— Ну все понятно, — усмехнулся Илия. — Ну и стоило всю деревню на уши поднимать из-за обычного сна?

— Чего? — раздалось сразу несколько голосов.

Илия обвел глазами толпу, и, увидев пасечника, махнул ему приглашающе рукой.

— Иван Петрович, иди сюда.

Тот, не понимая, подошел.

— Присядь, — согнав с места паренька, он усадил на камушек, накрытый мягкой курткой, пасечника. — Удобно тебе? Ты откинься, расслабься, и смотри воон туда. Все время смотри, хорошо?

Пасечник, поначалу сидевший напряженно, постепенно расслабился и откинулся спиной на ствол дерева. Вскоре он начал потирать глаза рукой.

— Что, Иван Петрович, глаза закрываются? — заметивший это движение, спросил священник.

— Да плывет все в глазах-то… Стока времени на солнце-то глядеть… Оно ж нынче яркое! Да и парит сильно, аж воздух дрожит, — проворчал старик.

— А ты сколько так просидел, а? — обратился Илия к пареньку.

— Не знаю… Долго… — пробормотал тот.

— Вот! И задремал незаметно. Вот и приснилась тебе девочка! — уверенно выдал священник.

— Отец Илия… Это что ж получается-то… Это он со сна так заорал? — возмущенно спросил Вованыч.