Любезный Король

Д'Обинье ночевалъ во Дворц. Генрикъ привелъ его въ замшательство, спросивъ, для чего онъ такъ страшно вооружился? Ему оставалось выдумать басню, которой Генрикъ поврилъ. Сія тайность забавляла ихъ обоихъ, украшая дружбу главною прелестію любви. Но дни были не очень веселы для бднаго д'Обинье: ему надлежало проводитъ ихъ въ уединеніи. Король писалъ къ нему записки и присылалъ куропатокъ, имъ застрленныхъ, но такая милость не разгоняла его скуки. Мсяца черезъ два узнавъ, что прекрасная двица Лезе пріхала въ окрестности Мексана, онъ выпросилъ y Генрика дозволеніе хать къ ней, и явился въ дом ея въ вид изгнанника, давъ Королю общаніе никому не открывать ихъ тайны. Двица Лезе была сирота, богата, молода и зависла отъ Г. Рошфуко, своего опекуна и родственника. Д'Обинье любилъ ее страстно; не зналъ, какъ она расположена къ нему, и съ горестію увидлъ совмстника, опаснаго своею молодостію, красотою, знатностію и богатствомъ. Дампьеръ (такъ назывался сей любовникъ) веселилъ двицу Лезе блестящими праздниками. У д'Обинье не было денегъ; никто не хотлъ датъ ихъ въ займы бдному изгнаннику. Въ сей крайности онъ написалъ къ Генрику, который немедленно прислалъ ему большую суму, и сказалъ въ отвт, что другъ его не долженъ уступать въ пышности Дампьеру. Д'Обинье далъ великолпный балъ, на которомъ двица Лезе казалась отмнно веселою. Ободренный любовникъ торжественно потребовалъ руки ея; но Г. Рошфуко отказалъ ему, говоря, что онъ никогда не выдастъ племянницы за изгнанника. Сверхъ того опекунъ считалъ великія его издержки мотовствомъ, смшнымъ и неизвинительнымъ для человка, которому уже не льзя надяться на милость Двора. Пылкой д'Обинье въ досад и ревности хотлъ драться съ опекуномъ и совмстникомъ; но между тмъ вздумалъ изъясниться съ двицею Лезе. Не имя надежды, и воображая, что Дампьеръ ей нравится, онъ ршился бытъ смлымъ. Двица Лезе, удивленная его тономъ; смотрла на него и молчала. „Разумю это безмолвіе, говорилъ д'Обинье: я не имю щастія вамъ нравиться. Женщины любятъ красавцевъ, нжность, ловкость, способность къ музык, искусство танцовать“……. Вы описываете Дампьера? спросила съ улыбкою двица Лезе…. „Догадка ваша не удивляетъ меня, отвчалъ д'Обинье съ сердцемъ: легко узнать портретъ любовника.“ — Правда, что Дампьеръ гораздо лучше васъ лицомъ. — „Боже мой! кто съ вами не согласится? Знаю, что его красота едва ли уступаетъ вашей собственной; по крайней мр онъ самъ врно такъ думаетъ.“ — Естьли я люблю Дампьера, то безъ сомннія никто не осудитъ меня: онъ хорошъ и добронравенъ. — „Но я не похвалю умной женщины, которая выберетъ глупца.“ — Дампьеръ конечно не пишетъ сатиръ, за то онъ не въ ссылк, и не иметъ враговъ. — „Это слово гораздо ядовите всхъ бранныхъ стиховъ моихъ. Какъ! вы можете укорятъ меня нещастіемъ? — Имю на то основательныя причины. Такъ, государь мой, ссылка ваша кажется мн виною. — „Какое великодушіе!“ — Всего же непростительне быть насмшливымъ, злоязычнымъ. — „Еще лучше!“ — Выслушайте меня до конца. Скажу еще, что одна безразсудная можетъ любить такого страннаго, надменнаго, грубаго человка, какъ вы. — „Мн кажется, что вы могли бы избавиться отъ меня и безъ этой ужасной брани.“ — Къ нещастью, я не хочу отъ васъ избавиться! — „Какъ?“ — У меня дурной вкусъ: я безразсудна, и предпочитаю васъ доброму, прекрасному, любезному Дампьеру. — „Вы шутите надо мною!“ — Какъ бы хотла шутитъ!… Д'Обинье бросился на колни передъ нею…“ Я уврена, сказала она, что признаніе мое не удивляетъ васъ. Вы безъ сомннія думаете, что сердце мое отдаетъ вамъ одну справедливость. — Нтъ, нтъ! отвчалъ съ жаромъ д'Обинье: даръ любви есть всегда безцнное благодяніе!….

Д'Обинье, увренный въ склонности взаимной, еще боле влюбился въ двицу Лезе; но Г. Рошфуко былъ непреклоненъ, a бракъ не могъ совершиться безъ согласія опекуна. Д'Обинье снова обратился къ Генрику, который, вмсто отвта, написалъ прекрасное, ласковое письмо къ двиц Лезе, увряя, что ея любовникъ есть одинъ изъ первыхъ друзей его. Она обрадовалась не мене д'Обинье, который до глубины сердца былъ тронутъ милостію Государя: ибо Генрикъ дозволялъ показать сіе письмо опекуну. Въ восторг своемъ д'Обинье разсказывалъ многіе случаи въ доказательство Генрикова добродушія. „Однажды (говорилъ онъ) будучи безъ всякой основательной причины недоволенъ королемъ, я написалъ къ нему грубое письмо, въ тотъ же денъ удалился отъ Двора, и шестъ мсяцевъ сердился на моего благодтеля. Но мн грустно было жить безъ него. Отъ скуки я моталъ, вошелъ въ долги; не могъ заплатить ихъ и попался въ темницу. Король узналъ о томъ, и не имя денегъ, заложилъ брилліянты супруги своей, чтобы какъ можно скоре меня выкупитъ.“