Люби меня, я бегу от тебя

– Все хорошо? Я могу войти? – кричит он из коридора.

Я говорю ему подождать и наконец принимаю решение. Уж если идти, то идти красиво! Я надеваю платье с фиолетовыми блестками, меховую шубку и бирюзовые лодочки и завершаю макияж блеском для губ.

Когда я выхожу, ожидавший меня Джейсон отталкивается от стены и, сунув руки в карманы, осматривает меня с ног до головы.

– Ты…

– Почему ты выбрал такие яркие вещи? – перебиваю я его, искренне заинтригованная. – Что, если я не хотела выделяться?

Он морщится:

– Ты в курсе, что у тебя розовые волосы?

Я отмахиваюсь от него, но он все равно отвечает:

– Потому что тебе это к лицу. Ах да, ты только что испортила мне такой момент! Я хотел сказать, что ты очень красивая. Теперь можем идти?

Я глубоко вдыхаю, когда слышу этот комплимент, и изображаю уверенный вид: я не собираюсь терять перед ним лицо.

– Это для мисс.

Я беру пригласительный, который он протягивает, и с волнением осматриваю его. На бумаге кремового цвета большими золотыми буквами написано название бренда. Хочется плакать.

Джейсон придерживает для меня дверь, и мы молча выходим из квартиры. Я не говорю ему ни о том, что не осмелилась взглянуть перед уходом в зеркало, ни о том, что весь день ничего не ела.

Этот вечер пройдет так, как я всегда хотела: без сучка и задоринки.

* * *

Никогда в жизни я не видела столько роскоши. Когда мы приезжаем в отель «Саломон де Ротшильд», на часах шесть вечера. В садах этого величественного каменного здания накрыты высокие столы, и пока часть гостей общаются друг с другом, папарацци делают фотографии.

Все это более чем реально.

Одной только мысли о том, чтобы выйти из машины, хватает, чтобы от нервов мне скрутило живот. Джейсон, видимо, это понимает, поскольку берет меня за руку и сжимает мою ладонь; этот жест меня удивляет.

– Мы всегда можем развернуться… хоть я и знаю, что на самом деле ты этого не хочешь. Не хочу, чтобы ты потом сожалела.

Он прав. Если я не пойду, то буду ненавидеть себя до конца своих дней.

– Нет, все в порядке.

Он отпускает мою руку, и я вдруг понимаю, что мне странно не хватает его тепла. Он выходит из машины и открывает мне дверь. Я совершенно не помню, как мы доходим до наших мест. Я пытаюсь абстрагироваться от внешнего мира и концентрируюсь лишь на том, чтобы не споткнуться у всех на глазах.

Только этого не хватало.

Я вдруг слишком хорошо начинаю чувствовать свое тело, как я двигаюсь, как короткие волосы касаются моих щек. Джейсон придерживает меня за спину и чувствует себя очень расслабленно – он явно в своей стихии. Я замечаю, как он приветственно кивает нескольким людям; сама я ограничиваюсь простой улыбкой.

Внутри все еще изумительнее.

– Ладно, решено, я хочу здесь жить, – бормочу я, занимая свое место.

Джейсон смеется, пока я осматриваюсь. Лакированный паркет, огромная хрустальная люстра, освещающая коридор, обитые по бокам золотом стулья. Золото абсолютно везде, точно так же как и лепестки белых цветов, которыми проложена будущая дорожка для моделей.

– Абсолютно никакого давления, – улыбается Джейсон.

– А ты, как я понимаю, своего рода знаменитость.

Он не смотрит на меня, когда отвечает:

– В основном они знают моего отца. К тому же мои мама и сестры постоянно посещают показы. Я же – не особо.

Я напрягаюсь и спрашиваю, будут ли они и сегодня. Он успокаивает меня, объясняя, что их наверняка уже кто-то занял. Мне до сих пор сложно свыкнуться с тем, что он Делоне. Интересно, знает ли Лоан, что его лучший друг богат… Стоит заметить, Джейсон хорошо это скрывает – и я не понимаю почему.

– Если бы у меня были деньги, я бы использовала их на полную катушку.

– Я так и делаю, просто по-другому. Я знаю, что мне очень повезло, но… порой это и бремя тоже.

– Как клишированно, – издеваюсь я. – Интересно, что это за бремя такое – вырасти в богатой и любящей семье! Если бы ты знал, что творится в моей…

Он хмурится и чуть ли не обиженно смотрит на меня:

– Не знал, что мы соревнуемся.

Его слова тотчас же заставляют меня закрыть рот. Ладно, я поступила некрасиво. Я не из тех, кто судит других, не зная, через что им пришлось пройти, и не из тех, кто жалуется на собственную жизнь. Я не обесцениваю его проблемы, и именно это я и собираюсь сказать, когда вдруг по левую руку от него садится сирена с темной кожей цвета эбенового дерева.

Она улыбается и заговаривает с ним на неизвестном мне языке. И я удивляюсь, когда Джейсон с легкостью ей отвечает. Думаю, это немецкий.

Я тут же замолкаю и раздраженно смотрю перед собой. Она что, не видит, что мы пришли вместе? Хуже: что мы как раз разговаривали? За то долгое время, что они обмениваются фразами, зал заполняется людьми. Пользуясь моментом, я глазею на наряды остальных гостей и лишь затем понимаю, что это была плохая идея.

Ну вот, теперь мне хочется есть.

Черт, сейчас не время.

– Хочешь, я тебя сфотографирую? Для твоего канала.

Я удивленно оборачиваюсь к Джейсону: он закончил разговаривать с темноволосой Афродитой, которая теперь разглядывает мое кричащее платье, явно уверенная, что делает это незаметно.

– Буду рада.