Люби меня (ЛП)

— Может быть раньше, детка. Возможно до того, как я обнял тебя и почувствовал, как твои ноги дрожат, обернутые вокруг моего тела, когда ты собиралась кончить на мой член. А может, и раньше, — я сглатываю и делаю глубокий вдох, — когда ты стонала мне в рот и дергала за волосы? Нет. Чёрт возьми, нет. Потому что я не могу быть рядом с тобой и не хотеть большего. И я не могу быть рядом с тобой и не злиться на тебя за то, что ты дразнишь меня…

— Я не специально, — она качает головой. — Не нарочно. Неужели ты думаешь, что я хотела испытывать такие чувства к кому-то ещё?

Я должен закончить этот разговор, потому что в нем нет смысла.

— Ты хочешь сделать татуировку? Я сделаю её только потому, что не хочу, чтобы кто-то другой испортил её, и потому, что провел одиннадцать часов, рисуя эту чёртову штуку.

— Ты нарисовал цветок?

— Да. Я нарисовал цветок, — киваю на её машину. — Поезжай домой. Увидимся завтра.

Она ждёт секунду, но потом открывает дверь и садится на водительское сиденье. Я иду обратно, когда она окликает меня. На этот раз я колеблюсь, но сдаюсь и оборачиваюсь.

— Во всём есть исключения, Вон. Даже в любви.

Глава 7

Рейн

— Я собираюсь отнести это Вону, — говорю я Полли, держа в руках пакет с сэндвичем.

— Уверена? В прошлый раз, когда мы пытались это сделать, он выбросил его в мусор.

— Да, уверена. Скоро вернусь.

Я солгу себе, сказав, что имею представление о том, что делаю. Вчера я была уверена, что он скажет, что ни за что на свете не сделает мне татуировку, но когда Вон согласился, я ухватилась за эту возможность. Прежде чем открыть дверь, вдыхаю немного воздуха и медленно выдыхаю.

Это мой способ двигаться дальше или, по крайней мере, делать шаги. То, что моя кожа постоянно отмечена другим мужчиной, — это не только татуировка. Речь идет о парне, которому я доверяю это сделать. О том, что я пообещала себе загладить свою вину перед ним за то, что была так не уверенна, когда в глубине души я знаю, что уверена в нем больше, чем во всём остальном в своей жизни.

Захожу внутрь, и меня встречает тишина.

— Вон, — кричу я.

Так и не получив ответа, иду в дальнюю комнату и осматриваюсь — безрезультатно. Решив, что он, быть может, уехал с каким-нибудь поручением, я возвращаюсь к столу и сажусь писать ему записку. Как только кладу ручку на бумагу, дверь распахивается.

— Привет.

Входит парень с большими тоннелями в ушах и татуировками до подбородка и закрывает за собой дверь.

— Привет, — нервно оглядываюсь, надеясь увидеть Вона, но его по-прежнему нигде нет.

— Вон на работе?

— Хм, я в общем-то не знаю, где он.

Он смотрит на часы и плюхается на диван.

— Тогда я подожду.

— Тебе назначено?

— Да. Он заканчивает мою грудную клетку. Надеюсь, это будет последний сеанс.

Я выхожу из-за стола и облокачиваюсь на стойку.

— Сколько раз тебе приходилось приходить?

— Пять. Это будет шестой.

— Срань господня!

Он смеётся.

— Да, но мне пришлось ждать пять месяцев, чтобы попасть к нему за этим творением, так что мне всё равно, сколько времени это займёт.

— Почти полгода?

Этот человек тоже сказал, что он хорош, но я и понятия не имела, что у него такой длинный список ожидания.

— Да. Как только распространился слух, что он вернулся, все сеансы у него тут же были забронированы.

— Что ты набил?

Он встаёт, задирает рубашку на груди, и я подхожу к нему ближе.

— Всего понемногу.

— Я вижу, — племенные узоры, маленький портрет, имя, череп… столько всего, но это не выглядит захламлённым или неряшливым, или что-то ещё. Так или иначе, всё красиво переплетается. Я вынуждена прикоснуться к красотке, потому что она выглядит такой реальной. — Потрясающе.

— В чём дело, Рейн?

Голос Вона пугает меня до чёртиков, и я вскидываю голову так быстро, что бью этого парня по носу. Он чертыхается и закрывает лицо руками, когда кровь стекает к подбородку.

— О, Боже мой. Мне так жаль, — я поворачиваюсь к Вону. — У тебя есть бумажные полотенца?

Он просто… стоит там и выглядит взбешённым. Никогда не видела его таким злым. Вон скрестил руки на груди и стиснул зубы. В конце концов, он идёт за бумажными полотенцами.

— Присядь, присядь, — я хватаю парня за руку и тащу к дивану. — Запрокинь голову.

— Всё нормально.

— Запрокинь голову. Это должно помочь справиться с кровотечением.

Парень смеётся.

— Вообще-то нет.

— Откуда ты знаешь?

— Мой отец-врач, а я — скейтбордист, — он наклоняется вперёд и щиплет себя за переносицу, прижимая к ней рубашку. — Я не раз ломал себе нос.

— Я его сломала? — кричу я.

— Не совсем.

— Мне так жаль…

— Чип, — отвечает он.

— Мне жаль, Чип.

— Держи, мужик.

Вон бросает Чипу рулон бумажных полотенец, и мне приходится протянуть руку и поймать его, потому что тот пытается остановить кровотечение.

Чип берёт у меня рулон и отрывает несколько кусочков.

— Почему бы тебе не привести себя в порядок, а после встретимся с тобой там? — спрашивает Вон, но требовательный тон не оставляет ему выбора.

Чип встаёт, а я следую за ним.

— Мне очень, очень жаль.

— Не беспокойся об этом.