Люби меня в темноте

— Да неужели? — Он улыбается бездушной улыбкой, и меня до костей пробирает мороз.

— Именно так, — говорю я, чувствуя себя рядом с ним словно в ловушке. — А теперь уходи, пока я не позвонила охране.

— Чтобы они сделали что? Ты моя жена. — Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он обхватывает рукой мою шею и сжимает ее словно в тисках. — Думала, что сможешь так просто сбежать от меня?

Он толкает меня и, пинком закрыв дверь, пришпиливает к стене. Из моих легких выходит весь воздух.

— Да, чертова шлюха?

— Уильям, пожалуйста… — Я цепляюсь за его руки на шее. — Отпусти. Я не могу дышать.

— Ты выставила меня на посмешище перед семьей и друзьями. — Он снова встряхивает меня, ударяя о стену. — Если бы ты меня слушала, ничего этого не было бы. Но нет, тебе понадобилось разыграть из себя жертву. Бедная маленькая Валентина…

С каждой проходящей секундой Уильям становится все злее и злее. Испуганная до смерти тем, что он может сделать со мной, я пытаюсь его урезонить.

— Уильям… — От нехватки воздуха комната кружится, как и моя голова, и я на секунду закрываю глаза. — Не надо. П-пожалуйста… давай поговорим.

Но Уильям потерялся в джунглях безумия, его лицо, когда-то красивое, искажено ненавистью.

— Ты же знаешь, что виновата сама. Не будь ты настолько фригидной, мне бы не пришлось трахать других.

Его хватка немного ослабевает, когда он опускает взгляд на мое тело, ощупывая им очертания моих грудей под рубашкой. Он пробирается рукой под подол, и его пальцы находят мое обнаженное, ноющее после ночи, еще полное Себастьеном естество.

— Шлюха, — говорит он спокойно. Подносит пальцы к лицу и вдыхает мой запах. — Все это время ты трахалась с ним у меня за спиной. Да? Отвечай.

— Ничего… не было, — пытаюсь сказать, но слова больше похожи на хрип.

Он начинает медленно, целенаправленно сжимать мою шею.

— Нет ничего приятней, чем смотреть в твои глаза, пока я забираю у тебя жизнь.

— Я не могу дышать…

Все расплывается…

Нет.

Я не дам Уильяму победить.

Я часто моргаю. В ушах стоит звон, в крови бушует адреналин. Мобилизовав все свои силы, я начинаю молотить его кулаками, стараясь освободиться, но он слишком силен.

Тогда я коленом бью его в пах, и он, воя от боли, падает на пол. Но прежде, чем я успеваю сделать хоть шаг, ловит меня за лодыжку. Я падаю, а он наваливается на меня и, прижимаясь эрекцией к моему естеству, пытается разорвать ворот рубашки. В этот момент мы слышим звон. Наши взгляды переходят к двери, и мы видим Себастьена, он тяжело дышит, на лице — гром и ад.

Себастьен похож на падшего ангела, пришедшего наказать согрешивших. Двумя молниеносными большими шагами он доходит до нас и отшвыривает Уильяма в другой конец комнаты.

— Пошел прочь от нее, — с ненавистью говорит он сквозь зубы.

Уильям моментально встает и одергивает одежду.

— Можешь забрать ее, — говорит он, отступая от нас. — Эта сука больше мне не нужна.

Себастьен сбивает Уильяма с ног и, когда они оба падают на пол, начинает безжалостно бить Уильяма по лицу и всюду, куда только может попасть. Сначала Уильям пытается сопротивляться, но Себастьен больше, быстрее, злее, чем он.

— Себастьен, не надо, прошу! Он не стоит того. Остановись! — умоляю я, задыхаясь. Но мои слова до него не доходят, потому что желание наказать Уильяма захватило его целиком. Думай, Валентина, думай. Ты должна прекратить это.

Отбросив в сторону осторожность и наплевав на то, что я могу пострадать, я подползаю к ним.

— Любовь моя, пожалуйста, он того не стоит. Вернись ко мне. Отпусти его.

Почувствовав на своей спине мою руку, он застывает и с безумным выражением на лице поворачивается ко мне.

— Вернись ко мне, Себастьен. Вернись.

— Валентина. — Себастьен моргает и словно выходит из транса. Он отпускает Уильяма, который лежит на полу словно куча грязи, встает и, бережно взяв меня за руку, поднимает в свои объятья. — Ты цела? — Он ощупывает меня всю. — Что он успел с тобой сделать?

— Все хорошо, — говорю я сквозь обжигающую боль в шее и обнимаю его. — Я в порядке.

Уильям издает стон, переводя наше внимание на себя. Он катается по полу, держась за живот, все лицо залито кровью.

Я вжимаюсь в Себастьена, не давая ему вернуться к уничтожению этого никчемного человека.

— Валентина… — Взгляд Себастьена мечется между мной и Уильямом и наконец останавливается на моей шее. Из его горла вырывается сдавленный рык. — Валентина, что с твоей шеей? Он хотел задушить тебя? Я убью эту тварь.

— Пожалуйста, Себастьен, останься со мной, — вцепившись в него, умоляю я голосом, и руками, и всем, что у меня только есть. — Отпусти его. Он того не стоит.

Себастьен замирает. Кивает, затем смотрит на Уильяма.

— Если ты хоть когда-нибудь подойдешь к ней ближе, чем на пятьсот метров, считай, что ты труп. А теперь убирайся отсюда, пока я не прикончил тебя, сукин ты сын.

И я впервые за все время, что знаю его, вижу в глазах Уильяма страх. Он часто кивает, кое-как поднимается и без оглядки выбегает за дверь.