Люби сильнее

На присяге все виделось таким нереальным и чужим. Мой Ярик – коротко стриженный, в армейской форме, с автоматом наперевес. Я держалась, пока гремел гимн, пока маршировали колонами, пока говорил вступительную речь военный командир, а потом… наши с Яром взгляды пересеклись, и я расплакалась. Если бы не папа, бросилась бы к нему через весь плац.

Стояла там и тешилась единственной мыслью: торжество закончится, и родным позволят подойти к своим солдатам. Какой же наивной я была… Бойцы произнесли клятвы, получили команду впервые надеть темно-бордовые береты, отстояли по стойке заключительный гимн… И вот дали желанную вольную. Плац взорвали крики радости и свист. Вокруг нас все обнимались и целовались. Ярик же… Он бросил в нашу сторону еще один хмурый взгляд и ушел в расположение.

Точно как сегодня.

Из-за меня, конечно… Даже к родителям не стал подходить. Было так горько и обидно! На фоне всего, что уже имелось, думала, не переживу. Проплакала всю дорогу обратно. А писать все равно не прекратила. Мне казалось, если я буду рассказывать ему все, что со мной происходит, это не позволит нам окончательно разделиться. Тогда еще верила, что наше «вместе» можно спасти.

Глупая…

Хватит жевать сопли!

Десси от грусти быстрее меня отходит. Позабыв о несостоявшемся ухажере, носиться по территории. А я достаю из кармана ветровки телефон и бездумно смахиваю пальцем иконки приложений. Нужно за что-то зацепиться, только никак не получается. Подключая мозги, решаю, что перед экзаменом мне не помешает повторить тезисы, которые я набила в заметки накануне. Плевать, что знаю их наизусть… Раскисать мне точно нельзя. Сессия в самом разгаре. А потом папа обещал к себе на практику взять. Это лето… Это лето, несмотря на возвращение Градского, пройдет так, как я запланировала.

Глава 4 Ярослав

Я за тобою следил,

Я за тобою ходил,
И что?

Она думает, я снова за ней как пес шелудивый таскаться буду?

Полдня под прессом гнусного характера деда, что марш-бросок по соляной пустыне. Я, безусловно, чту родоначальника, но сегодня, ей-богу, чуть не послал к черту.

– Ты давай, хвост трубой не загоняй. Служба, геройство, медали – это все хорошо, – а прозвучало, как чухня последняя. – Но тебе все еще двадцать лет! Потому там все и получалось, что нуждаешься в твердой руке и постоянном руководстве. А когда болтался… сам помнишь, чем закончилось.

Домой возвращаюсь в отстойнейшем настроении. Надо признать, в чем-то старик прав. Мне трудно без режима, без четкого понимания, что должен делать. Не считая остров, первый день на гражданке, а я уже потерялся. Предполагал, что будет как-то иначе все.

Извлекая из психологических наездов деда основное, пора бы вспомнить о том, что мне действительно все еще двадцать. Через два месяца исполнится двадцать один. Ей тоже… А я стал забывать. Без всякого преувеличения и бахвальства, давно чувствую себя гораздо старше. Это внутреннее и, скорее всего, уже необратимое.

Руслик с Кралей названивают с утра. К ним и поеду, воскрешать потерянные ощущения. Если я – сопля зеленая, как намекнул дед, то, очевидно, имею право не только мозги вышибать да приказы слушать. Выцеплю, как в былые времена, какую-нибудь девчонку. Фигуристую, сочную и молчаливую. Трахать буду до утра.

На последнем месте дислокации с женщинами было туго. Нет, они имелись, сами в расположение приходили, но какие-то… Даже для меня слишком «уникальные». Столько пить, не вытяну на следующий день караул.

Заезжаю во двор и первым делом за каким-то чертом в ее окно смотрю. Просыпался ночью несколько раз, свет так и не выключался. До самого рассвета. Шторы оставались задернутыми, но я-то по оттенкам знаю, когда за ними полностью темно, а когда горит ночник или настольная лампа.

Сука…

Выпускаю Луку из вольера, чтобы погонял, и уже собираюсь двинуть в дом, как вдруг улавливаю приближение со стороны. У Маруси светлые волосы, и одета она в пестрые тряпки. Однако рассудком я далеко не сразу догоняю, кто передо мной. Буквально за каких-то пару секунд меня капитально клинит и перебрасывает из гражданки в военную мясорубку. Подумать не успеваю, просто дергаю ее и резко притискиваю к сетке вольера. Фиксирую ладонями плечи и застываю.

Какого черта ты делаешь?

Святоша явно пугается и пребывает в шоке. Таращит глаза и жадно глотает дрожащими губами воздух.

Твою мать…

Вблизи она красивее, чем я помню.

Твою мать… Твою мать…

Я должен ее отпустить, а вместо этого приближаюсь. Настолько, что ощущаю на подбородке ее сорванное горячее дыхание.

Чувствую запах. Она пахнет точно так же, как я, черт возьми, помню. Сквозь меня тысячи вольт электричества проносятся. В груди с гулкой и жгучей вибрацией дребезжат давно неиспользуемые струны.

Чердак подрывает. Пространство вокруг качает.

На мгновение даже охреневаю от столь бурной реакции. Забыл, как это бывает, рядом с ней.