Люби в тишине

Чувствую на себе колючие взгляды. Они мне неприятны, я их боюсь. Чувствую себя некомфортно в компании этих людей, в этом красивом, богатом и, на первый взгляд, уютном доме. Я хочу в свою крохотную комнатку в доме Болтянских…

- Что ж, Ольга, расскажи нам о себе. Сколько тебе лет, откуда ты родом, где и кем работаешь. Кто твои родители…

Я очень надеялась, что мне удастся избежать подобного рода расспросов. Думала, что Ковалёв уже всё обо мне родителям рассказал. Всё-таки я тут только приложение к Алисе, которая волею судьбы оказалась их внучкой.

- Папа, к чему этот допрос? – пытается оградить меня Валера. – Ты всё и так знаешь. Мы же договаривались!

- Как это к чему? Должен же я понимать, какие гены унаследовала наша девочка.

Это его "наша девочка" коробит. Я всё никак не привыкну к тому, что дочь теперь придется с кем-то делить. Тем более с этими неприветливыми и пугающими меня людьми.

Поднимаю голову. Хочет гены и всю подноготную? Ну окей, мне нечего скрывать. Такая злость берёт – словами не описать. Ненавижу напыщенных индюков-богатеев, которые считают себя людьми первого сорта, а остальных – отбросами.

- Мне двадцать два года. Родилась и выросла в небольшом областном центре. Мои родители – глухие в нескольких поколениях, как и мой старший брат. Я, получается, белая ворона среди них. Папа всю жизнь работает на заводе. Мама погибла два года назад, в аварию попала. Она была учительницей в школе для слабослышащих детей. Что ещё вас интересует?

Николай Гаврилович издаёт какой-то крякающий звук.

- Глухонемые, значит. А у тебя как со слухом? С речью вроде порядок. Ещё и язык довольно острый как для горничной…

Заметил, значит, мой настрой. Проницательный.

- Со слухом у меня всё хорошо. На самом деле глухота передаётся детям от родителей лишь в небольшом проценте случаев. Мне не передалась.

- А Алисе?

- У Алисы тоже со слухом порядок, – чувствую себя как на экзамене, к которому я плохо подготовилась, а препод намерен меня завалить.

- Но с речью, судя по всему, проблемы…

Интересно, как и когда он успел это определить, если нас почти сразу пригласили к столу? Валера наябедничал?

- Речь у неё развивается немного медленнее, чем хотелось бы. Но это вопрос скорости развития, а не его качества. У всех детей свои сроки.

Он опять хмыкает.

- Ну да, у всех свои. Только одни дети едва девять классов кончают и идут раздавать флаеры, подъезды мыть да машины разгружать. А другие – заканчивают университеты с отличием и диссертации защищают или заводами руководят. Чувствуешь разницу?

- Я тоже начала разговаривать относительно поздно, – выдвигаю, как мне кажется, весомый аргумент.

Он снова хмыкает. Спасибо, что не напоминает, что я – всего лишь прислуга и ничего в жизни не достигла. Только вот если бы он научил своего сына предохраняться, я бы ещё год назад закончила столичный технический университет и наверняка работала бы уже программистом. А может, училась бы в магистратуре. И кто знает, как сложилась бы моя учёба и карьера…

- А ты, стало быть, решила пойти по маминым стопам? – очередной вопрос.

- Вы имеете в виду, что я закончила педагогический? Это, скорее, вынужденное решение, я не планирую преподавать. Первый курс я отучилась на том же факультете, что и Валера. А потом пришлось перевестись в свой город на заочное. Выбрала самое близкое к той специальности, которую мне бы хотелось получить.

- Но работаешь в итоге горничной… – не спрашивает, а утверждает, значит, всё уже обо мне знает. – Неужели это выгоднее, чем детей учить?

- Да, работаю горничной, как вы выразились… Но ищу работу программиста. Пока, правда, не очень успешно. Везде хотят от года коммерческого опыта, а у меня – только фриланс.

- А живёшь где? – продолжает допытывать меня хозяин.

- У Болтянских. У меня работа с проживанием, – отвечаю спокойно, мне уже плевать, что он обо мне думает. Разве можно упасть в его глазах ещё ниже, чем он себе нарисовал?

- И на копеечную зарплату горничной ты собираешься растить мою внучку? – скептически прищуривается.

- Почему же собираюсь? Я это делаю уже три года. Надеюсь, со временем буду зарабатывать больше. Плюс алименты, которые положены Алисе по закону.

- Значит, всё-таки рассчитываешь с нас деньги тянуть?

От возмущения я не нахожу, что ответить. Открываю рот, закрываю и так и застываю. Это неслыханная наглость! Я ничего у него не просила. Как он смеет такое говорить, если ничего не знает ни обо мне, ни о моей жизни?

- Папа, ну может, хватит уже? – снова возмущённо вмешивается Валера. – Ты перегибаешь. Вы хотели с Алисой познакомиться, а вместо этого ты зачем-то устроил допрос её маме.

- Коля, Валера прав, – мягко подаёт голос Оксана Васильевна. – Мы приготовили внучке подарок. Если все поели, можем переместиться на диван…

Вечер кажется бесконечным, хотя часы показывают, что я нахожусь в этом доме всего два часа. У меня затекает спина, которую я стараюсь держать всё время прямо. А от искусственной улыбки болят челюсти.