Любя, гасите свет

И я всерьез занялась своей прической и гардеробом. Мне просто надо быть рядом и сделать так, чтобы мы с Сергеем все больше времени проводили вместе. Стать частью его жизни, вписаться в картину его прогулок по выходным в нашем прекрасном парке, хотя бы в качестве стоящей под огромными липами скамейки. Сначала Сергей будет проходить мимо, но рано или поздно захочет присесть. Усталость накапливается годами, а большая семья – это изнурительная работа. Нет такого человека, которому не хочется хоть немного от нее отдохнуть.

Чаще всего мужчина изменяет жене с ее же подругой. Потому что это меньше всего вызывает подозрения. Он же ей помогает! Есть повод для частых встреч, звонков, совместных посиделок. Вроде бы дружеские объятия, невинные поцелуи в щечку, откровенные обсуждения нарядов. Типа, классное платье у твоей подруги, подчеркивает фигуру, тебе бы такое. Это потому, что фигура хорошая. Надо же, я и не замечал, что у твоей подруги такие красивые ноги! Да мы ей вместе это платье выбирали!

Каждый видит то, что он хочет видеть, и слышит то, что он хочет слышать. А трое детей сильно отвлекают внимание. Куда он денется?

Вот такую тактику я выбрала. И она принесла успех.

Соня

Я вдруг подумала, что перед поездкой в далекий и загадочный провинциальный Зубовск хорошо бы разжиться деньгами. Мама меня полностью поддержала:

– Надо поторопиться, пока они не очухались.

И пошла собирать сумки для денег. Оказалось, что везти их не в чем. Мы не путешествуем, поэтому чемоданов у нас нет. Сумки на колесиках моя мама презирает, считает их старушечьими. А себя молодой еще женщиной, полной сил и способной на многое. И это правда. При виде моей мамы любая очередь становится похожа на свернувшегося в клубок ежа. Во все стороны угрожающе торчат локти:

– Женщина, вы здесь не стояли!

И то мама умудряется протиснуться к заветной двери:

– Я только спросить!

По магазинам-то мы ходим, как все нормальные люди, и сумки у нас есть, но все какие-то мелкие. Не солидные для новоиспеченных миллионеров. Я решила на это плюнуть и покидать все деньги в пакеты из «Перекрестка», но они оказались заняты пустыми консервными банками или просто грязные изнутри. А один вообще вонял селедкой. Мама сказала, что нечего пачкать деньги, да и ручки могут в любой момент оборваться.

– Г… о у них, а не пакеты. Пойду, пошарю в ящиках.

Я кивнула и попыталась отключиться, надев наушники. Пока я пялилась в смартфон, читая новости из жизни своих знакомых и лайкая их фотки, мама отыскала-таки несколько огромных сумок, из «Ашана». Отец посмотрел на них скептически и предложил сходить в магазин за чемоданом:

– Неудобно как-то. Что мы, крестьяне?

– Ты – да, – отрезала мама. – Деревенщиной был, деревенщиной и остался. Тоже мне придумал: заявиться в банк с чемоданом!

– А с твоими авоськами для картошки лучше?

– Какие есть. – И мама принялась ощупывать ашановские сумки насчет дырок.

На следующий день, в обед, отец въехал на своем автобусе в наш двор, и мы всей семьей отправились в экспедицию за шестьюдесятью миллионами. Выглядели мы при этом настолько комично, что я кусала губы, еле сдерживая смех. Лица испуганные, руки потные, глаза бегающие.

– Чего хихикаешь? – прошипела мне в спину мама. – Вокруг одни враги!

Шедшая из магазина соседка прищурилась на наши сумки:

– Вы куда это? На рынок что ли?

– Да. На Даниловский, – торопливо сказала мама.

– Слышь, Петровна? Прихвати мне картошки.

– Картошки ей! – прошипела мама, залезая в автобус. – Она мне с прошлого года двести рублей должна!

– Ты едешь за шестьюдесятью миллионами, – напомнила я. – А вспомнила про какие-то двести рублей. Да купи ты ей картошки.

– Где? В банке, что ли? – ехидно спросила мама. – Лучше уж прослыть жадиной, чем объявиться миллионершей! Тут же набегут!

Я тяжело вздохнула. Ну и денек! Отец дрожащими руками вставил ключ в замок зажигания, и мы тронулись. Полчаса показались мне бесконечностью. А ведь это было еще только начало!

В офисе, где выдавали лотерейные выигрыши, нас встретили недоуменными взглядами, хотя мы позвонили накануне и заказали деньги. Вскоре выяснилось, что это недоумение относилось к нашим ашановским сумкам:

– Куда столько?

Все шестьдесят миллионов влезли в одну, еще и место осталось.

– Пересчитывать будете? – со вздохом спросила кассирша. – Услуга платная. И в банке тоже.

– Чего тебе, для хороших людей машинки жалко? – обиделась мама.

– А ты сядь на мое место да пропусти через машинку такую гору деньжищ! – огрызнулась кассирша. – Кто знает, какие на них микробы?

Я с ужасом посмотрела на пачки микробов, перетянутые белыми резинками.

– Ну, что, пошли? – Отец подхватил набитую деньгами сумку. – В банке пересчитаем.

И широким шагом двинулся к выходу. Мы с мамой засеменили следом. В предбаннике мама крикнула:

– Стой! Дай я первой пойду!

Отец испуганно замер. Мама нырнула наружу, тут же захлопнув за собой тяжеленную дверь. Мы с папой Степой очутились в полной темноте. Пауза затянулась, и я начала терять терпение.

– Мама, сколько можно?

Я решительно вышла на свет.