Любимая

– Я… не знаю, – пролепетал он. – Как ты себя чувствуешь? – спросил он у солдата, который продолжал смотреть на него.

– Меня зовут Марк, Марк Хаймс. Чувствую себя нормально. Я чувствую себя совершенно нормально, – выговорил тот, с запинкой подбирая слова.

– Я тоже, – встрепенулся парень, сидевший рядом с ним. – Меня зовут Бен.

– И я, я тоже! Я Этан!

– У меня болит голова и тошнит от вони, но в остальном все отлично. Да, меня зовут Дейв.

– А я Джастин. Почему здесь так смердит? Где мы?

Кевин смотрел на них, не веря своим глазам.

– Вы снова можете думать!

Все пятеро согласно закивали. Они выглядели почти так же, как раньше, только краснота исчезла из глаз, а на оживших лицах проступили чувства – настоящие чувства, а не слепой гнев и неукротимый голод.

– Нас исцелили, – медленно произнес Кевин.

– Что это значит – исцелили? – спросил Марк. – Я здоров. То есть я был здоров до того проклятого дня, когда проснулся с этим поганым красным полумесяцем на лбу… – Он вдруг осекся и замолчал.

Кевин молча смотрел, как к ним возвращаются воспоминания.

Пятеро бывших солдат ошеломленно разглядывали друг друга. Кевин затаил дыхание. Он видел, как осознание того, во что они превратились, – и что творили, обратившись, – стремительно возвращается к ним, очищенное от дурмана. Глядя на них, Кевин впервые смог ответить на вопрос, который он под страхом смерти не мог задать в своем мире: «Неужели я единственный красный вампир, который еще помнит, как был человеком?».

Да. Ответ был «да». В том мире Кевин Хеффнер был единственным красным вампиром, который помнил, что значит быть человеком. Он тосковал по своей человечности, оплакивал ее, не мог без отвращения думать о том, во что превратился. Но теперь эти пятеро тоже все вспомнили. И тяжесть этих воспоминаний грозила раздавить их.

– Нет! – сдавленное рыдание вырвалось из груди Марка.

– Я не мог этого делать! Нет, честное слово! Я не мог, – бормотал Бен, и слезы градом катились по его щекам.

– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, – твердил Джастин, тряся головой.

Марк с трудом встал и заковылял к Кевину. Он упал перед ним на колени, преданно заглянул в лицо своему командиру.

– Нам нет прощения… Мы рвали людей зубами и руками, пожирали их, убивали невинных.

– Да.

Ответ Кевина повис в спертом, зловонном воздухе коллектора: осуждающий, неумолимый, разящий.

– Я должен отсюда выбраться! – Марк бросился к решетке и тут же отшатнулся, корчась от нестерпимой боли.

– Стой! – Кевин бросился к нему, но лучи солнца уже упали на Марка. Кевин отшатнулся к стене, ожидая, что Марк сейчас вспыхнет как факел.

Но Марк лишь отскочил в сторону, ошеломленно глядя на свое тело. Он был одет в футболку, и его открытые руки быстро покрывались жуткими волдырями солнечных ожогов.

– Я… я не умер! – прошептал Марк.

– Мы исцелились, – сказал Дейв, подходя к Марку и завороженно разглядывая его обожженные руки.

– Это пройдет? Мы снова станем теми, кем были… теми тварями, которые творили все это? – спросил Марк.

– Не знаю, – честно ответил Кевин.

– Но как это могло случиться? Кто сделал это для нас? Кто нас спас? Я… не могу жить с этими воспоминаниями! Не могу, не могу. – Этан уронил лицо в ладони и громко разрыдался.

– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, – бормотал Джастин, не сводя глаз с решетки.

– Вы помните, что они сказали, когда начали облаву? Они сказали, что мы вторглись в их мир, – начал вслух рассуждать Кевин. – Наверное, они правы. Мы больше не в своем мире.

– Это может быть западня! – выпалил Марк. – Ловушка мятежников.

– Нет, это не наш мир, – покачал головой Кевин. – Подумайте сами: разве в нашем мире людям разрешено украшать улицы к Рождеству? А вокзал? Вы же помните, там был ресторан, в котором людей обслуживали подлетки – красные подлетки!

– Это невозможно, – твердо сказал Дейв.

– Разумеется. А та жрица – синяя жрица, которая не позволила нас убить, – это моя сестра. В нашем мире она погибла в тот день, когда меня отметили, то есть больше года тому назад.

– Но что все это значит? – спросил Марк.

– Я знаю, кто поможет нам это выяснить, – сказал Кевин.

– Кто?

– Моя сестра. Она звала меня, просила не убегать. Зои мне поможет. Она поможет нам всем, я знаю.

– Она не может нам помочь! – Бен встал и прижал трясущиеся пальцы к вискам. – После всего, что мы сделали, она не захочет – и не должна! – нам помогать. Она все равно не сможет избавить нас от воспоминаний!

– Нет, но она может помочь нам понять, как жить с этим дальше, – сказал Кевин.

– После всего, что я сделал, я не смогу жить дальше, – прошептал Этан, подходя к Бену.

– Но мы должны! – решительно воскликнул Кевин.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – причитал Джастин, вставая рядом с Этаном и Беном.

Трое вампиров переглянулись.

– Джастин прав, – сказал Бен. – Нет, мы не должны жить дальше.

– И не будем, – проронил Этан.