Любимая для Грома

- Я тебе не доверял! Тебе-е-е! Считал, что ты окрутила Власа чтоб тянуть бабло, чтоб жить красиво, а потом, что если кто крыса, то это ты! Умная, необычная, яркая! А оказывается… Она все это время была прямо у меня под носом. В любви клялась! Умоляла все бросить!

Пододвинувшись ближе, я легко обняла его за плечи. Черное пальто пахло морозом. Пальцы нащупали твердый бронежилет.

- Может, хорошо, что не доверял, - прошептала в холодную ткань. - За Власом присматривал получше. Берег его. Спасибо тебе.

- Хорошо же сберег.

- Если б я не уехала, то может быть не случилось бы этого похищения. Может бы все было иначе. Вова был бы жив…

- Ева, нихера бы не поменялось. Рано или поздно…

- Вот видишь, - я взглянула ему в глаза. - Ты винишь себя, я-себя. И оба считаем вторых неправыми. Но это сейчас не важно. Вообще. Плевать кто и из-за кого. Сделанного не воротишь. Нужно попытаться вытащить Власа.

Нужно попытаться выжить.

‍​

‌‌

​



​

‌‌‌

​



​

‌

​

‌‌

​

‌

​



​



​

‌

​

‌‌‌

​

‌‌

​



​



​

‌‌

​



​

‌‌

​

‌

​

‌

​



​



​

‌

​

‌‌

‍

Глава 52

Месяц спустя

Я никогда в жизни не забуду его глаз. Всегда, до самой своей смерти буду видеть эту черную бездну боли и отчаяния, закрывая свои. А еще буду видеть эти расправленные широченные плечи, высоко поднятую голову и кривую усмешку на побелевшем, словно мел, лице с только-только начавшими спадать отеками и свежими ссадинами. Даже здесь, в старой и грязной вонючей комнате для свиданий следственного изолятора, одетый в спортивный костюм и ботинки без шнурков, с неряшливо отросшими волосами, подернутыми нитями седины, синяками под глазами и запястьями, скованными наручниками… Даже несмотря на… Влас держался так, как должен был тот, кем он являлся. Самый настоящий король.

- Ты ведь все правильно понимал, Влас. Я была с тобой потому, что у тебя была сила. А теперь ее больше нет.

Развернув на убогом совковом столе белоснежные бумаги, я пододвинула их к мужчине.

- Подпиши. Я хочу скорее уйти из этого места.

- Прежде, чем я подпишу, - голос был чужим. Угасшим, безжизненным, но ровным и преисполненным достоинства, - до меня слухи дошли… Что ты теперь… С Беркутом.

- Это так. Я, Влас, жить хочу, понимаешь? Нормально жить.

Он ничего не ответил. Недрогнувшей рукой поставил размашистую подпись. Подписал документы о разводе. Звук росчерка ручки-обычной, дешевенькой пластиковой шариковой ручки, резанул слух, словно острый нож.

Медленно Влас пододвинул мне бумаги.

- Благодарю.

Я сунула документы в файл, а тот потом-в черную кожаную папку.

- Прощай, Влас.

Плавным движением я вышла из-за стола и направилась к двери. Постучала и конвоир отворил ее, выпуская меня из сырого, полутемного помещения, воняющего безнадегой и отчаянием.

Неделю назад 

- Ева, он человека застрелил на глазах у ментов, - Виктор Игоревич терял терпение и смотрел на меня как на полную идиотку, - Им еще и улики по оружию слили. Вы что не понимаете?

- Я понимаю, что Влас платит столько, что найти выход-ваша обязанность.

Он вздохнул, потом выдохнул. Глотнул кофе из маленькой белоснежной чашечки, ослабил узел галстука. Всем своим видом показывая, как сильно утомил его в который раз случившийся бесполезный разговор.

- Я не волшебник, Ева, - вдруг каким-то другим, доверительным тоном, начал мужчина, -Невозможного не смогу, хоть миллион заплатите. Скажите спасибо, что под терроризм не подвели. Пожизненное было бы, Ева. Пожизненное!

Я закрыла лицо руками. От выпитого на голодный желудок кофе к горлу подкатила тошнота.

- Он же еще и сотрудничать не хочет ни в какую. Сам же себе вредит, Ева. Я все, что могу, это скостить до пятнадцати. В лучшем случае, Ева.

Пятнадцать. Пятнадцать лет.

- Ты бы уезжала, девочка.

Я отняла руки от лица и расширенными глазами взглянула на адвоката. Мужчина смотрел на меня иначе-с откровенным, почти отеческим сочувствием.

- Не спасешь ты его, понимаешь? Это невозможно! Не дадут! Он все, конченный человек. Слили. Все! Понимаешь?! И он сам виноват. Как ни крути, это так. Каждый из таких понимает, на что идет. Понимает и не только себя гробит, но и семью свою. Не иди на дно вместе с ним, не гробь свою жизнь. Ты молода. Забудешь все, нормального мужика найдешь, детей родишь. Как вырастут увидишь, внуков на руки возьмешь. Да состаришься в тишине-покое…

Он говорил с чувством, голос подрагивал от эмоций. Я понимала его, а вот он не понимал меня.

- Делайте, что нужно, Виктор Игоревич. Все, что нужно, поняли? Я буду ждать вестей.

Бросив на меня пронзительный взгляд, адвокат кивнул. Тяжело поднялся из-за стола и ушел.

Есть не хотелось от слова совсем, но я подозвала официанта и заказала себе обед. Овощи. Мясо. Нужно есть. Остаток сил потеряю и что тогда?

Минут через пятнадцать вынесли блюдо. Вкусный, аппетитный аромат вызывал тошноту. Но я все же, поблагодарив официанта, взялась за вилку и нож.

Маленький кусочек. Еще один. Что же делать? Можно же найти выход. Не может такого быть, чтоб его не существовало.

Шорох. Движение.

- На месте сидеть, - знакомый голос.