Любимая для Грома

Татуировка горела на плече. Бог Грома, знак банды. Той, которой больше нет.

Пальто, холодные, по-зимнему холодный воздух вечерней улицы и удушливый, хоть и «дорогой» -в черном Беркутовском «лексусе».

Это просто тело. Между ног у меня нет ничего важнее жизни. Я закрою глаза и просто представлю, что это происходит не со мной.

Шикарный отель. Гулкий стук моих каблуков по мраморному полу. Плавно и быстро взлетевший на самый верх лифт. Пятеро охранников возле президентского люкса. Они, не стесняясь, смотрели на меня как на кусок мяса на рынке. Беркуту бы поработать над персоналом.

Номер размером с футбольное поле. Аляпистый, безвкусный, как бывает, когда каждая, даже самая мелкая деталь истошно вопит о своей немалой стоимости.

В спальне гигантская кровать, застеленная белыми простынями.

- Ну, здравствуй, Ева, - Беркут словно из ниоткуда возник, заставив вздрогнуть.

Одетый в белую рубашку с расстегнутым воротом и черные брюки, он держал в руках бокал виски.

- Добрый вечер, - голос звенел, как хрусталь.

- Выпьешь?

Я отрицательно качнула головой и тут же об это пожалела. Напиться было очень кстати.

Беркуту, конечно же, на мой ответ было плевать. Он вышел, потом вернулся с двумя бокалами и бутылкой шампанского.

- Ты у меня умница, что мало пьешь, но надо ж развод отметить и начало новой жизни? Надо!

Откупорил, налил. Один подал мне. С громким звоном зацепил своим так, что несколько капель выплеснулись на пальцы. Я поднесла бокал к губам, отпила. Горло сразу обожгло, как и голодный желудок. Зато дрожь, успевшая стать частью меня за эти дни, слегка отступила. Я залпом осушила бокал и из глаз едва не брызнули слезы.

- Напиться не выйдет, девочка, - он забрал из моих пальцев бокал. - В нашем милом кино ты должна быть живой и отзывчивой.

Он махнул рукой, и я увидела примостившуюся на туалетном столике камеру.

- Каком кино? - обомлела я.

В пристальном волчьем взгляде Беркута было жестокое глумливое предвкушение. И похоть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Для твоего любимого королевича, конечно же. Не могу же я оставить его без удовольствия посмотреть, как прошло наше свидание.

Он включил камеру, медленно прошелся к кровати. Развязно развалился на краю и сказал:

- Раздевайся.

Вот сейчас это случится. Все бахвальство, вся уверенность в том, что я смогу схлынули, как море с берега в отлив. Физический ужас женщины перед надругательством сковал меня всю, вгоняя в панику.

- Чего же ты ждешь, девочка? - глумился он, пожирая меня волчьим взглядом.

Не смогу, значит все напрасно. Время, за которое я заплатила, болью Власа не будет выиграно. Беркут на свой триумф не отвлечется…

Пальцы плохо слушались, но я все же сумела развязать пояс. Губы Беркута растянулись в резиновой из-за множества пластик улыбке-оскале.

Скинула на пол пальто. Взялась за бретельки платья и стянула их с плеч. Неотрывно я смотрела затянутым дымкой слез взором в пластмассовое лицо с жуткими волчьими глазами. Оно расплывалось. Ну и пусть. Пусть бы я лишилась зрения, слуха, способности чувствовать. Стала просто телом, куском мяса, которому все равно. Но нет. Не-ет, я почувствую. Каждую нотку отвращения и ужаса, отдаваясь ненавистному жестокому ублюдку. Позволяя ему надругаться над телом, которое так любил, которое боготворил Влас.

Извиваясь, изворачиваясь, я позволила платью упасть на пол. Выбралась из него, не снимая туфель.

- Сюда иди, - приказал Беркут.

Я успела сделать лишь пару неловких шагов по направлению к кровати, как он вскочил и, грубо схватив меня, повалил на постель. Раздвинул мне коленом ноги, распиная под собой.

- Не надо! - завизжала я в побагровевшее лицо с дикими обезумевшими глазами. - Не…

Он зажал мне рот рукой, навалился сверху. Заходясь в беззвучном крике, я беспомощно трепыхалась под ним. Ткань трусиков больно впилась в кожу на секунду, а потом они порвались. Беркут отбросил их на пол, завозился со своей ширинкой.

Сквозь грохот пульса в ушах я услышала, как что-то тихо хлопнуло. Перекошенное садистской похотью лицо Беркута надо мной стало удивленным, или мне так показалось? Хватка на моем рту ослабла. А потом он рухнул с кровати.

Глава 56

Остро завоняло кровью. Тошнота подкатила к горлу, и комната качнулась перед глазами. Но все равно взгляд различил высокую широкоплечую фигуру, затянутую в черное с закрытым балаклавой лицом и пистолетом с глушителем в руках. Хотелось завопить, но голоса не было. И сил пошевелиться тоже. Я лежала на спине наблюдая, как киллер сунул камеру в рюкзак за спиной, а потом поднял с пола пальто и швырнул мне. Приставил палец к губам.

Путаясь в ткани и вся дрожа, я кое-как запахнула на себе пальто. Схватив за предплечье, киллер стянул меня с кровати. Я качнулась, машинально цепляясь за него и увидела лежащего на полу Беркута. Под головой у него растекалась лужа крови. Пустой взгляд смотрел в никуда. Киллер тем временем поволок меня прочь.