Любимая для Монстра

Я посмотрела ему в глаза и обвила его шею руками. Такой простой жест, оказался для него неожиданным.

— Нет, мой лорд, — прошептала я, не отводя своего взгляда. — Я счастлива, что моим первым мужчиной будете именно вы.

Он замер, как будто услышал то, чего никак не ожидал. На мгновение он выглядел… потерянным. Я видела, как эти слова потрясли его.

— Нет, ты слишком хитрая для этого, — сказал он хрипло, но в его голосе уже не было прежнего холодного презрения.

— Пожалуйста, — сказала я тихо, боясь разрушить это хрупкое мгновение. Чувствуя, как слёзы жгут глаза, — не причиняйте мне боли.

На секунду его глаза потемнели, но его объятия внезапно стали теплее, крепче. Я почувствовала, как он зарывается лицом в мои волосы, и сердце моё забилось быстрее. В этот момент в нем не было ни жестокости, ни злости, только тяжелое дыхание и теплое прикосновение.

Глава 18

Эдмунд никогда не испытывал недостатка в женском внимании. Женщины сами стремились завоевать его благосклонность, падали к ногам. Его жестокость манила их, заставляла трепетать подобно бабочкам. Но Розалия… Она была совершенно другим случаем. Одновременно раздражала и одновременно притягивала, и это выводило его из равновесия. Заставляло балансировать между безразличием и одновременно острым желание доказать, что он — её единственный выбор.

Ведь, теперь она была его женой. Его, и никого больше. Заключённый брак был не просто договором, а узами, которые связывали их судьбу. Но девушка, всё ещё оставалась девственницей…он не мог себе позволить подобное положение вещей.

В обществе, где честь мужчины измерялась в том числе властью над своей женой, его бы осмеяли, узнай кто-то об этом. Эдмунд понимал, какова цена слухов и каким разрушительным может быть их эффект. Это не только нанесло бы удар по его репутации, но и поставило бы под сомнение его авторитет.

И сейчас он смотрел на неё, словно видел впервые. Кожа под руками казалась мягче шёлка, будто бы создана искусным мастером. Запах тела напоминал о весенних лугах, где цветы распускаются под первыми лучами солнца, пробуждая томное чувство чего-то запретного. Этот аромат сводил его с ума. Он искал оправдание своему влечению, убеждая себя, что желание к столь прекрасной женщине — лишь часть его мужской природы.

Эдмунд ненавидел этот брак, ненавидел её саму. Розалия была символом его оков, символом его слабости, принудительного союза — который он не выбирал. Но когда она лежала перед ним подобным образом, хрупкая и трепетная, готовая принадлежать ему полностью, что-то внутри смягчилось. Её покорность была почти болезненной, а взгляд больших глаз, полных доверия, пробуждал в нём странное спокойствие. Прикосновения неосознанно становились мягче, движения — внимательнее, словно между его ненавистью и желанием вспыхивала борьба, которую он не мог объяснить.

Он атаковывал её губы все более жадно, горячо, с яростью и страстью. Язык, уверенно проникал в рот, заставлял задыхаться, терять контроль. Она дрожала, словно ожидая милости, и эта робкость пробуждала в нем еще большую жажду. Разум затуманивался, когда невинное тело поддавалось ему, как мягкий воск, готовый принять любую форму, что он пожелает.

Требовательно целуя её шею, плечи, грудь, оставляя влажный след по животу, касаясь горячими губами нежных бедер, и спускаясь по линии ног, он, неожиданно для него самого, нежно поцеловал её стопу. Розалия отреагировала мгновенно: спина выгнулась, а из приоткрытых губ сорвался тихий, почти невольный стон, и этот звук словно околдовал его. Её лицо раскраснелось, на щеках заиграл смущённый румянец, что принесло странное, незнакомое ранее удовлетворение. Эдмунд не привык к нежности. Ему всегда нравилось подчинять, брать грубо и властно, но только она пробуждала в нём желание быть терпеливым.

Когда Розалия почувствовала, что он собирается взять её, то инстинктивно напряглась. В памяти всплыла боль, пережитая в первой жизни, та ночь, после которой она несколько дней не могла встать с кровати, а кровотечения казались бесконечными.

— Прекрати зажиматься. — Прохрипел Эдмунд, прикоснувшись к её лицу чуть грубее, чем того хотел.

Он застонал, почувствовав её влажное тепло. Её мышцы обхватывали его с такой силой, что он едва сдержался от резкого толчка. Пальцы непроизвольно сжимали талию так крепко, что на коже остались красные пятна.

Нежное лицо исказила боль, слёзы брызнули из глаз, но она не кричала, не молила о пощаде, только вцепилась в его плечи, словно ища спасения. Эти слёзы вызвали в нём странную смесь сожаления и ярости, но желание овладеть ею, взять то, что принадлежит ему по праву, было сильнее.

— Розалия, не зажимайся так — повторил он, голос его стал ниже, спокойнее, почти утешительным. Двигаясь медленно, давая время привыкнуть.

Когда боль в её глазах начала сменяться чем-то иным, разум его помутнел, теряя контроль, теряя счёт времени. Он видел лишь её — трепет полузакрытых глаз, бледные пальцы, дрожащие губы. И это ощущение, пугающее и манящее, делало её такой желанной.