Любимая для Монстра

Она рвала меня теперь изнутри, и я не знала, что с этим делать. Ведь одно дело — переживать боль от того, кто тебе безразличен или даже ненавистен. Ты можешь быть сильным, закрыться, забыть. Но когда тот, кто живёт у тебя под кожей, причиняет боль — это просто уничтожает. Он стал частью меня. И теперь, когда между нами возникла эта пропасть, мне казалось, что я теряю себя. Я испортила всё своими руками? Моё желание отстоять свою позицию — разве стоило того? Разве я готова потерять всё, что у нас было?

Я почувствовала, как будто потеряла свой смысл. Неужели я не смогу вырваться из этой клети? Но, в то же время, я не могла себе позволить быть просто игрушкой в его мире. Я должна была иметь право на свои решения.

Но всё было так хорошо, до этой ссоры. Всё, что у нас было, казалось таким истинным, и теперь я не могла отделаться от мысли, что разрушила это своими собственными действиями.

Остаток дня я провела в тишине, в полном одиночестве. Сердце сжималось от боли. Я смотрела в пустоту, чувствуя, как её тяжесть давит на меня.

Агата принесла еду, но я не могла заставить себя есть. Я не могла даже подняться. Всё, что я могла, это лежать в тишине, поглощённая своими мыслями, в которых Эдмунд и я — два мира, так далеких друг от друга.

Когда ночь пришла, я всё ещё сидела на кровати, обхватив колени руками. Тишина была полной, давящей. Я закрыла лицо руками, ощущая, как одиночество становилось осязаемым. Слёзы снова лились, и я не могла сдержать их.

— Так больно… Почему мне так больно? — прошептала я в темноту.

Эдмунд так и не пришел. Силы покидали меня. И, наконец, я провалилась в сон, но даже в нём не было покоя.

Глава 80

Я проснулась от лёгкого, почти невесомого прикосновения. Всё вокруг было мягким и размытым, словно я находилась на границе между сном и явью. Что-то тёплое прижалось к моей спине, и лёгкое дыхание коснулось шеи, заставляя меня вздрогнуть.

— Эдмунд? — прошептала я, не осмеливаясь поверить, что он здесь.

Тёплая ладонь скользнула по моей руке. Это было так нежно, что мне показалось — это сон. Но сон не мог быть таким реальным. Я приподнялась, на миг ощутив, как слабость охватила всё тело. Головокружение застлало мой взгляд, и я опустилась обратно на подушки.

— Тише, не вставай, — раздался его голос, хриплый и напряжённый, как будто каждое слово давалось ему с трудом. — Пожалуйста, просто лежи.

Перед глазами всё ещё было туманно, голова странно гудела.

— Прости меня, — его голос был тихим, словно каждое слово ранило его изнутри. Мне так жаль…

Его слова прошли сквозь меня, как острие кинжала.

— Когда ты стояла и плакала… — он замолчал, борясь с собой, — у меня внутри всё оборвалось. Каждая твоя слеза — хуже лезвия меча. Я был глупцом…

Он склонил голову, и я почувствовала, как его губы осторожно коснулись моего плеча. Его прикосновение было мягким, как весенний ветер, я закрыла глаза, чувствуя, как его тепло пробирается глубже, согревая меня.

— Я не хотел причинять тебе боль, — продолжал он, едва слышно. — Но страх за тебя ослепляет меня.

Его рука мягко скользнула вниз, к моему животу, где сейчас билось маленькое, хрупкое сердце — наше дитя.

— Прости меня, — прошептал он, будто обращаясь не только ко мне, но и к нашей будущей жизни. — Папа заставил маму грустить.

Его голос дрогнул. — Я поклялся, что никогда не стану таким как мой отец, не повторю его ошибок. Но теперь я вижу, что… Я не лучше.

Слёзы сами собой наполнили мои глаза. Я чувствовала его боль, его раскаяние, и это было невыносимо.

— Эдмунд… — только и смогла прошептать я, но он не дал мне договорить.

— Я так вас люблю, — его голос задрожал, но он не отодвинулся. — Пойми, я лишь боюсь за тебя, за вас обоих. Это место не умеет иначе, Розалия. Оно ломает людей. Боюсь, что ты пострадаешь, что я не смогу тебя защитить.

Я закрыла глаза, позволяя его словам проникнуть в каждую частицу моего сознания. Его боль была настолько явной, что мне захотелось укрыть его собой, как он пытался защитить меня.

— Эдмунд, — прошептала я, — Ты не можешь ограждать меня от всего.

— Я знаю, — его голос был тихим, почти сломленным. — Но как я могу рисковать тобой? Я не смогу жить, если что-то случится с тобой или с нашим ребёнком.

— Ничего не случится. — Я старалась звучать твердо. — Но мне нужно расти, стараться стать равной тебе. Стать твоей порой и силой.

Он долго молчал, а затем кивнул, его лицо смягчилось.

— Я понимаю, — сказал он наконец. — Но Розалия, ты вся моя жизнь. Тебе не нужно ничего делать, чтобы доказывать свою ценность. Ты и так, самое ценное из того что у меня есть…Без тебя остальное не будет иметь смысла.

Его слова обрушились на меня, как волна. Я слышала заботу, слышала любовь, но чувствовала, что он всё ещё не понимает меня до конца.

— Эдмунд…Я хочу жить, а защита что дарит абсолютная безопасность, лишает другого — воли и свободы…Я не хочу быть заключённой, даже ради твоей любви.

Он поднялся, взяв меня за руку, его пальцы были тёплыми и ласковыми.