Любимая для спонсора (СИ)

– Миха, подумай, вдруг не выгорит? – впервые за вечер в разговор смешивается мой давний товарищ и партнер по спаррингу Яков Кауфман. – Уделает тебя Зверев и будешь, как котлета по-киевски.

– Регистрируй, Аркаша.

Может, пускай так и будет? Зверев меня отделает, а я буду чувствовать сладость физической боли? Она куда лучше душевных терзаний… Я думал, Люба долго никого к себе не подпустит, однако, ошибся в своих суждениях… Бармен снова переключал телевизионные каналы, остановившись, будто случайно, на злополучном репортаже про мир спорта. Замер на мгновение, замечая лицо Любы – мои ребята привыкли видеть ее почти каждый день – а потом торопливо позвал меня.

«– Мне предлагает серьезные отношения иностранец. Мы толком не встречаемся, но каждый день звоним друг другу по скайпу. И пишем милые письма».

Она улыбалась, отчего на ее щеках проступали ямочки, а мое сердце словно прокручивали в фарш. Она счастлива… Не думает обо мне, давно живет своей жизнью, собирается замуж. А что ты, Филинов хотел? Тот иностранец куда тебя честнее и достойнее, он из ее мира. Я почти уверен, что это так… Меня она не замечает. Здоровается сквозь зубы и скрывается в дверях танцевальной студии. Довольствуюсь только тем, что слышу через стенку ее голос – высокий и требовательный. Ее мягкие, но уверенные команды и звонкие голоса девчонок в ответ.

– Все, Филинов. Ты в базе. Повторюсь – ты в очень хорошей форме, – повторяет Аркаша. – Ты готов в ближайшее время лететь в Германию? Спонсорам я сегодня же отпишусь. Зверев импульсивный и резкий, его многие не любят. Зря ты считаешь, что у него абсолютное преимущество.

– Готов, Аркаша. Хоть навсегда. И перестань уже лебезить! Я согласился участвовать. С завтрашнего дня – правильно питание и ежедневные тренировки.

– А вот это правильно. Заканчивай полуночные посиделки. И вам, Яков Львович не помешает режим.

– Отвали, пентюх, – огрызается Кауфман.

Иностранец… Почему-то, мне думается, что ее ухажер из клиники… И я лечу в Германию. Снова совпадение?

Глава 25.

Глава 25.

Люба.

– Ох, Санька… Даже не знаю… Элеонора Борисовна меня ведь сначала уволила. Откуда в ней взялось запоздалое благородство? Почему она предлагает это мне, а не тренеру сборной? Я не вхожу в нее! Я вообще у нее не работаю, – дую губы, энергично размешивая в чашке чая сахар.

Мне срочно понадобилось выговориться. Сначала я поехала к маме. Купила пирожные и заявилась в гости без звонка… Хотела сделать сюрприз. Как оказалось, зря… Она впустила меня, предупредив с порога, что у них с сестренкой репетиция перед прослушиванием. И мои проблемы – ничтожные и неважные – могут подождать. Вернее, не могут, они совершенно точно подождут, без исключения. Далее мама заметила, что выгляжу я хорошо и «раз зрение вернулось, беспомощной уже не являюсь». То есть могу засунуть свои невысказанные слова поглубже, проглотить их, даже подавиться ими, а родным не мешать. Я лишь спросила Лику, как ее здоровье. И все… Вышла из коридора, подхватив сумку с пуфа. Пирожные оставила в прихожей…Плюхнулась на переднее сидение машины и долго-долго сидела, опустив голову на руль… Почему так больно? Почему во всем мире нет ни одного человека, кому я буду нужна? Именно я, со всеми своими тараканами, целями, недостатками, преимуществами… Со всеми потрохами…

Может, Клаус Шульц такой? Именно тот самый, кто ценит меня без условий…

– Любаш, рассказывай. В тебе столько всего… Затаенного. К матери небось опять ездила? И снова убежала, – вздыхает Сашка, отламывая вилкой кусок от пирожного.

Воздух вибрирует от гула голосов, звона посуды и выкриков аниматора. Наверное, кафе торгового центра – не самое лучшее место для задушевных бесед, но… Саньке понадобились вещи для сынишки, а мне не помешает обновить гардероб перед поездкой в Германию, если я все-таки соглашусь ехать. Интуиция подсказывает, что приглашение поддержать российских спортсменов на чемпионате в Мюнхене я получила, благодаря Филинову.

– Без ста грамм не разберешься, Сань. Все очень сложно… Я не перестаю думать о Мише, усилием воли заставляю себя забыть о нем… Он ведь предатель, Саш. Как ловко все провернул с Олежеком, я диву даюсь.

– Это не он предатель, Люба! – выпаливает Санька. – Он поступил плохо, я его не оправдываю. Но ему удалось легко показать натуру Олежека, понимаешь? Это он предатель и изменщик. И я уверена, что Миша не хотел причинить тебе вреда.

– Не хотел… Мне сложно поверить. И ему, наверное, тоже… Я такую боль испытываю, когда его вижу. Ладно…

– Ну говори, подруга. Доктор Шульц тебя не впечатлил? Столько времени прошло, а ты…

– А я не воспринимаю его, как близкого человека. И дело не в моей травме, недоверии… Дело в нем. У нас разное суждение о жизни, разные ценности. Воспитание, опять же… Я с ранних лет привыкла к самостоятельности, а он до сих пор все согласовывает с родителями. А мужику тридцать пять!

– О боже, – закатывает Санька глаза. – Только маменькиных сыночков тебе не хватает. Не надо, Люб. Второго Олежека ты не вынесешь.

– Он предлагает встретиться. Ты понимаешь, что это значит? – стыдливо опускаю глаза.