Любимая противная собака

Гриша, ворон, был у них самый умный и самый главный. Его даже хозяйка слушалась и уважала, а хозяин, хозяйкин сын, так просто его боялся. Гриша как только над ним не издевался! Вечно прятал его часы куда-нибудь на шкаф, а когда тот ел, то выхватывал кусочки прямо у него изо рта. Гриша в доме всем распоряжался, участвовал в собачьих драках, мирил забияк. Своего младшего товарища он опекал, утром выпускал из коробки, куда его закрывали на ночь — сам-то он спал на хозяйской подушке. А когда злился, больно тюкал провинившегося по голове. Он и нас с Мамой обещал клюнуть в темечко, как только мы вошли. Мама тут же схватила меня на ручки, и мы прижались к двери. Пробыли мы там совсем не долго, но за это время Гриша на хорошем собачьем языке, правда, с провинциальным акцентом — дело было за городом — популярно объяснил, что чужаков в доме ему не надо и со своими подчиненными хлопот хватает. Да и собственные его хозяева тоже не всегда ведут себя должным образом, вот и сейчас они на него сердятся и перерывают весь дом, чтобы найти вытащенные им из портмоне купюры. Хозяин обещал ему голову свернуть, но пусть только попробует хоть к одному перышку прикоснуться — он опять ему нальет в постель воду из собачьей миски. Он, Гриша, знает цену деньгам и берет только крупные, желательно не наши, с мелочью не связывается. Пусть люди ищут сколько хотят, да только не найдут они тайники, где он прячет свои сокровища на черный день. А нам этот пернатый господин посоветовал убираться подобру-поздорову, пока целы. Мы и убрались быстренько, причем Мама, по-моему, испугалась этого наглеца не меньше моего. Как хорошо, что у нас во дворе вороны не такие просвещенные, самое большее, на что они способны, — это гоняться за пышным хвостом Найка, благо у меня хвоста нет.

Люди всегда расстраиваются, когда у них пропадают деньги. Я, правда, не сразу понял, какое отношение картины Художницы имеют к деньгам, но появившаяся у нас Птичка сказала, что на деньги, полученные за пропавший портрет Вайдат, можно было бы кормить ее собак целый год. И Художница, и Птичка на следующий день собрались у нас в квартире на кухне, и они все втроем с Мамой долго разговаривали. Лица у них были хмурые, как низкое небо с дождем за окном, и мне никак не удавалось заставить их развеселиться и в полную силу со мной поиграть. Художница говорила, что она теперь не может получить ни картины, ни деньги и что в милицию лучше не обращаться. Потому что она уже ходила в милицию, и там долго выясняли, не сама ли она себя обокрала.

Все-таки странные люди: как можно себя самого обокрасть? Оказывается, можно, чтобы получить страховку. Страховка — это еще одно чисто человеческое понятие, которое нельзя ни пощупать, ни понюхать. Этого я до конца так и не уразумел, да и вообще мне было бы совершенно на это наплевать, если бы не Мурзавецкий. Вскоре после незадавшегося визита к Гале мы пошли в гости к Писательнице. Журналиста не было дома, Мурзавецкому не на кого было отвлекаться, и он сосредоточился целиком на нас. Мама и Писательница удобно устроились на диване и тихо беседовали, я улегся на коврике у Маминых ног, хотел было тоже вскочить на диван, но под пристальным взглядом кота не решился это сделать. Мурз на этот раз сидел не на писательском столе, а удобно развалился в кресле и смотрел на меня в упор, не мигая, так что я чувствовал себя не слишком уютно. Мама машинально чесала меня за ушком и рассказывала писательнице последние новости. Оказывается, у Художницы и Галы был договор: Гала устраивает выставку, а потом везет картины куда-то за границу, во «Франкфурт». (Интересно, где этот Франкфурт? Неужели дальше Воронежа? Мы туда ездили с хозяевами на машине, и меня жутко тошнило.) Она уже даже оформила все бумаги «на вывоз». Просто удивляюсь, почему люди так любят всякие бумажки? Даже у меня, так как я тоже принадлежу к их миру, есть документ, с моей большой фотографией. Когда мы с Мамой в последний раз ездили на телевидение, она дала охраннику сразу два паспорта, свой и мой, и сказала при этом: «Нет бумажки — нет собаки!» Интересно, а кем же я был, пока жил на улице? Наверное, бомжом — оказывается, только у бомжей нету документов.

По контракту, картины должны быть застрахованы, чтобы, если с ними что-то случится, Художница получила за них деньги. Но Гала пожадничала и не стала оформлять страховку, и денег за две украденные картины Художнице она платить не собирается, хоть и нарушила договор. По этому поводу Художница и ее муж страшно расстроились и забрали у Галы все оставшиеся картины. Художница потеряла всякую надежду вернуть украденное.

Тут Мурзавецкий перевернулся в своем кресле и выразительно мяукнул, привлекая к себе внимание. Писательница тут же вскочила и подбежала к нему, спрашивая, что ему нужно, но кот только отмахнулся от нее лапой. Оказывается, он хотел поговорить со мной — снизошел, — и я стал его внимательно слушать, но подойти к нему поближе мне почему-то не захотелось.