Любимая серая мышка

– Не вижу ничего смешного, Алексей! – распрямляется мать, сверля меня суровым взглядом. Книгу же она обнимает так бережно, будто ребенка в руках держит. Знала бы о наших новостях, наверняка и думать забыла бы о своей любви к литературе. Ну, ничего, ей объяснить все еще будет время, а пока у меня есть более важные дела.

Шагаю к девушке, и до нее, видимо, только теперь доходит, что она попалась. Теперь-то уж точно, больше не сбежит, не отпущу никуда.

Маша бросается обратно в комнату, пытаясь захлопнуть дверь перед моим носом, но мне даже не надо прилагать усилий, чтобы этому воспрепятствовать: силы слишком неравны. Захожу в спальню следом, а уже за собой закрываю дверь. Сейчас не нужны лишние уши, даже уши родной матери, это касается только нас двоих.

Тяну к себе упирающуюся девушку, сгребая в объятья. Она, естественно, всеми силами пытается отбиться.

– Пусти сейчас же! Видеть тебя не хочу!

Злая, взъерошенная, как маленький дикий зверек, того и гляди укусит. А меня прямо-таки распирает от счастья, что с ней ничего не случилось, и что неожиданный кошмар этой ночи наконец-то подошел к концу.

– Малыш, послушай меня.

– Не хочу ничего слушать! Убирайся! – шипит она в ответ, продолжая отбиваться.

Целую растрепанные волосы на макушке, виски, щеки. Холодные и соленые. Плакала. Мысленно снова посылаю Альбину ко всем чертям и теснее прижимаю девушку к себе.

– Маш, ты же знаешь, что я никуда не уйду.

Она снова дергается, взмахивает рукой, пытаясь ударить меня по щеке. Мажет ладошкой, но от этого ей куда больнее, чем мне. Перехватываю тонкое запястье, прижимая к губам.

– Давай ругаться и драться ты будешь потом. Если захочешь. А сейчас просто выслушаешь меня.

Маша мотает головой. Конечно, это была бы не она, если бы согласилась так быстро. Да и сам я на ее месте неизвестно, как поступил бы. Столько свалилась на мою девочку, а она еще пытается держаться.

– Не хочешь слушать, тогда посмотри, – вытаскиваю паспорт, раскрывая на злополучной странице. Девушка тут же в испуге жмурится.

Усаживаюсь в кресло, притягивая ее к себе на колени. Сердце снова бьется от какой-то сумасшедшей радости. Маша пытается со мной воевать, но при этом невозможно не заметить, что все равно тянется ко мне. И в обиженных, покрасневших от слез глазах все равно таится такая любовь, которую я не помню в своей жизни. И от которой чуть ли не петь хочется. Не заслужил ничем, а она все равно моя, рядом, самая дорогая девочка.

Сую ей под нос развернутый паспорт, так что отвернуться уже нельзя. Она шумно выдыхает и шмыгает носом.

– Я это уже видела! Как ты мог ничего не сказать!

– Точно видела? Все до конца посмотрела? – убираю ладонь со страницы, открывая печать о разводе.

Она смотрит несколько секунд, потом в ошеломлении поднимает на меня глаза.

– Как это? Я ничего не понимаю…

Пересохшие губы дрожат, и я не выдерживаю: накрываю их своими, медленно и осторожно, будто пробуя на вкус. И от этого родного, любимого вкуса едва не кружится голова. Не говорить хочется, а вот так целовать и целовать, каждую клеточку на теле, пока не расслабится, не перестанет переживать, пока не сотрется из памяти все, что случилось. Но я не могу себе этого позволить: надо все объяснить, раз и навсегда закончить с этой дурацкой ситуацией.

– Машунь, я действительно был женат. Целую неделю. Но это было очень давно.

– Как неделю? – растерянно переспрашивает девушка.

Я пожимаю плечами. Сейчас вся эта история из прошлого кажется нелепым сном.

– Мы с Альбиной вместе учились на первом курсе. Однажды на вечеринке играли в какую-то идиотскую игру, что-то вроде фантов, я уже и не помню точно. Оказались с ней в паре, и нам выпала свадьба. Все развеселились, начали спорить, что мы на такое не решимся. Молодые были, глупые и не очень трезвые. Ну и ты понимаешь, что случается, когда пытаются взять на «слабо». Захотелось что-то кому-то доказать. На следующий день мы с Альбиной сложили наши нищенские стипендии и отдали их за то, чтобы нас зарегистрировали. До сих пор не понимаю, почему та женщина в браке пошла нам навстречу, это же реально были копейки. Наверно, решила, что мы – романтичные влюбленные, которых обязательно надо осчастливить.

Маша слушает, не шевелясь и, кажется, даже не дыша. И осторожно спрашивает:

– А потом?

– А потом ничего интересного, – хмыкаю я. – Нас хватило на несколько дней. Эйфория прошла, желание что-то доказывать одногруппникам – тоже. Да, мы переспали пару раз, но ближе не стали. Даже наоборот, как-то слишком быстро исчерпали лимит на общение друг с другом. Отправились в тот же самый загс разводиться. Вот и вся история, – прижимаюсь губами ко лбу девушки. – Потом Альбина перевелась на заочное, и мы больше не виделись. До сегодняшнего дня. Я даже маме не рассказывал об этом скоротечном браке.

– А с дочерью ты тоже развелся? – шепотом уточняет Маша.

Представляю, как все это выглядит. Но она хотя бы притихла, перестала возмущаться. И слушает. А значит, сможет поверить и понять.