Любимая (СИ)

На следующий день я буквально заставила себя позвонить Борису Аркадьевичу. Знала, что не принесёт мне общение с ним ничего, кроме испорченных нервов. Знала…

— Я пытаюсь дозвониться тебе уже две недели! — кричал в трубку мой директор. — Как можно вести дела подобным образом!

Следовало резко вернуть ситуацию под контроль. Я примерно представляла, что нужно делать, но, из–за отсутствия практики получилось неважно.

— Молчать! — фальцетом взвизгнула я. — Я плачу вам зарплату за конкретные дела, а не для того, чтобы на меня повышали голос и учили жизни. Вот по делам и докладывайте!

Борис Аркадьевич обиженно засопел в трубку.

— Необходимо встретиться, — сказал он наконец. — Я возьму с собой все отчеты, документы фирмы и заявление об увольнении с поста директора.

— Не забудьте самое главное, — сказала я, игнорируя его демарш. — Деньги.

— Конечно не забуду, — холодно произнёс Борис Аркадьевич.

Встретились мы на Цветном бульваре через три часа. Когда я спускалась в метро на Юго-Западе, серое небо плакало осенним дождём, но, когда вышла, опасливо поглядывая вверх, увидела, что непогода старательно обошла центр Москвы: здесь по-летнему ярко светило солнце и многие люди ходили в рубашках с коротким рукавом. Борис Аркадьевич выглядел насупленным и старался не смотреть мне в глаза. Руки его теребили портфель из кожзаменителя.

— Они выплатили арендную плату в полном объёме единственный раз — в начале августа, — вещал мой директор, откашливаясь едва ли не после каждого слова. — В сентябре уплачена только официальная часть. У нас коммунальная задолженность, налоги, зарплаты бухгалтеру и… директору, — Борис Аркадьевич бросил на меня испуганный взгляд, я улыбалась. — Словом, найдешь все отчёты вместе с остатком денег здесь.

Он погладил портфель в последний раз и передал его мне.

— Когда поедете знакомиться?

— Завтра, — сказала я. — Сегодня просмотрю документы, а завтра и поедем.

Мягко говоря, я вернулась домой не в самом радужном расположении духа. Даниэль сидел в гостиной на диване, перед ним на салонном столике лежала русская грамматика для младших классов, и мама втолковывала великовозрастному ученику что–то незамысловатое, связанное с алфавитом. Впору было умилиться от этого зрелища, да как–то не хотелось. Я прошла к себе в комнату, легла на кровать прямо в джинсах, закрыла глаза.

— Ты в порядке? — спросил Даниэль, неслышно проникая в спальню.

— Голова болит, — ответила я.

— Это акклиматизация, — поставил диагноз мой любимый.

— Вероятно.

— Принесу тебе аспирин.

Я промолчала, Даниэль вышел и вернулся вскоре, неся стакан с растворённой в нём шипучей таблеткой. Я села на кровати и стала пить кисловатый раствор.

— Как дела в твоём бизнесе? — наконец–то спросил Даниэль, похоже, для того, чтобы заполнить паузу.

— Замечательно.

— У тебя хорошие менеджеры, — улыбнулся Даниэль. — Все–таки тебя не было полгода, не каждое дело может обходиться так долго без участия главного лица.

Какие гладкие у него фразы, с горечью подумала я, как он далёк от здешней реальности. Как бесполезен!

— Значит, тебе нравится заниматься бизнесом? — спросил Даниэль.

— Наверное, — сказала я. — Еще не решила.

Пожалуй, Даниэль ждал от меня чего–то большего, но ведь мы договорились не лгать друг другу. Фраза о том, что бизнес это ерунда, а вот заниматься с ним любовью — лучшее, что может быть на свете, была бы встречена намного благосклоннее, но означала бы лишь то, что наши отношения становятся обычными лживыми семейными узами. Узилищем, в котором обреченно томятся два узника. Не хочу! Что со мной происходит? Почему я не могу быть просто с любимым, который станет думать за нас обоих? Потому что он не такой, он не тот, о ком я мечтала всегда, ведь он не владеет «золотым кодом»!

Наверное, что–то отразилось в моей мимике — Даниэль уже успел расстегнуть мои джинсы, но тут отстранился и внимательно посмотрел на меня.

— Что с тобой, любимая?

— Всё в порядке, — я вымученно улыбнулась. — Наверное, таблетка еще не подействовала.

— Бизнесмены всегда живут под стрессом, — Даниэль провел рукой по моим волосам. — Расслабься.

— Хорошо, — я откинулась на подушку, закрыла глаза.

— Мой отец тоже занимается бизнесом, — сказал Даниэль. — Он хотел бы видеть во мне преемника, но я как–то не вижу ничего привлекательного в магазине шпионской электроники.

— Странно, — сказала я, — если бы я родилась парнем и будь у моего отца такой магазин, я мечтала бы ему помогать.

— Я всегда задавал себе вопрос: какой в этом смысл?

— А какой смысл ты видишь вообще в чём бы то ни было?

— Есть вещи, которые реально меняют мир к лучшему, — убежденно произнёс Даниэль. — По-моему, шпионская электроника не относится к подобным вещам.

— Глупо как! — застонала я. — Нам ли судить, что к лучшему, а что нет?

Тебе разве не известно, что все самые светлые прорывы человеческой мысли в первую очередь служили военным целям? Или вот коммунизм, казалось ничего лучшего для людей и выдумать нельзя, а вот, поди ж ты — лагеря, миллионы невинных жертв. Христианство, и то не обошлось без инквизиции…