Любимая ведьма герцога (СИ)

— Опять же это спорно, Джен. Точно так же может иметь место неверная трактовка. Он мог ее обнять, ущипнуть за зад, поцеловать, в конце концов. Вполне так проявление слабости. А она решила, что это означает путь в его постель. Послушай, у меня такое чувство, что ты выводы уже сделала и теперь пытаешься убедить себя, что они верны.

— Да что ты несешь-то? — вспыхнула я. Потому что Кай был прав. И одновременно неправ.

— Успокойся! — он положил руку мне на плечо, не позволяя вскочить и уйти. — И не дергайся. Почему бы тебе не поступить проще? Иди сейчас к себе, выпей водички и ложись спать. А завтра утром подойди к Тэрвину: так и так, слышала твой разговор с Нелидой. Скажи, что ты имел в виду?

— С ума сошел? — опешила я.

— Джен, в отличие от тебя, я не могу сойти с ума. Если подумаешь, то поймешь, что это самый прямой и короткий путь узнать правду и перестать изводить себя. Независимо от того, что он скажет. Если уж тебе так хочется переживать из-за его измены, переживай из-за реальной, а не выдуманной.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но услышала голос, от которого бросило в дрожь:

— Теперь ты убедился, что я тебя не обманывала? Или у нее тоже… минута слабости?

Из-за кустов выскочила Нелида, за ней вышел Тэрвин. Кай убрал руку с моего плеча и сказал тихо:

— Ну как тебе смена ролей, Джен? Тебя, между прочим, на месте преступления застукали.

Сдвинув брови, Тэрвин смотрел на нас в упор. Потом слегка повернул голову в сторону Нелиды и сказал, не глядя на нее, всего одно слово:

— Убирайся!

Причем сказал тихо и спокойно, но так, что ее словно ветром сдуло.

— Мне кажется, у тебя только один выход, Джен, — Кай поднялся со скамьи. — Хотя не уверен, что это поможет.

74.

Тэрвин проводил его тяжелым взглядом и снова повернулся ко мне. Глаза в глаза — но не так, когда говорят без слов. Похоже, каждый из нас упирался в глухую стену. Я могла распахнуть в своей ворота. Он — не знаю.

А ведь я думала об этом, и не раз. И останавливало даже не то, что невозможно поверить в переселение души из другого мира. Нет, там, где ведьмы и магия обычное дело, поверить в это было намного легче, чем в моем. Но как бы Тэрвин принял то, что я не Дженна? Не та девочка, которую он полюбил. Не та девушка, которую продолжал любить, несмотря ни на что.

— Я все слышала, Тэрвин, — это было как прыжок в ледяную воду. — Ваш разговор с ней. Спускалась по лестнице, ты был там с ней, внизу…

— Вот как… — его лицо напоминало снежное изваяние. Бледное до белизны, жесткое, холодное. Неподвижное. — Ты стояла и слушала. Вместо того чтобы спуститься и спросить меня, в чем дело. Я бы ответил. Хотя это было бы очень неприятно. Хочешь знать? Хорошо.

Я стиснула кулаки, ногти впились в ладони, но боли не почувствовала. Куда уж больнее-то?

— Несса Эриза сказала, что есть девушка, которая может создавать завесу. Это очень редкий дар. Нелида единственная владеющая им сейчас. Когда узнал, кто эта девушка, не сразу согласился. Потому что помнил, как ты рассталась с ней. Ну и о ее чувствах ко мне догадывался, конечно. Но понадеялся, что спустя столько лет наверняка все это уже в прошлом. Да и завеса нам была необходима.

Тэрвин подошел и сел на скамью, но не рядом со мной — на край. Как мы сидели с ним в дворцовом саду во время самого первого разговора. Помолчав немного, он продолжил.

— Они с матерью приехали сюда, и я ее не узнал, так она изменилась. Она сама — да. Но не ее отношение ко мне. Это я сразу понял. И пожалел, что позволил Эризе пригласить их. Но деваться было некуда. Без завесы нас окружили бы здесь и перебили, едва узнав об этом убежище. Так вот, когда я ее увидел… Хочешь верь, Джен, хочешь нет, но я смотрел на нее и видел тебя. Как мы детьми играли втроем: ты, я и Рен. Нелида вечно крутилась где-то рядом, но мы не принимали ее в игру. А еще вспомнил, какой ты была в день нашей помолвки. Тогда я знал, что ты ничего не помнишь, и готов был перегрызть Гирмасу глотку за это. И тот день, когда мы прощались с тобой, надолго, — его тоже вспомнил. Но Нелида восприняла тот мой взгляд как интерес к ней.

Тэрвин наклонился и спрятал лицо в ладонях. Я молча ждала и понимала: теперь уже неважно, что именно он скажет.