Любимая женщина Альберта Эйнштейна

– Я думаю, к середине июля все завершится.

«Генерал Гровс... Плато Лос-Аламос, штат Нью-Мексико... Санта-Фе... Три с половиной тысячи сотрудников... Сегодня более шести тысяч», – высвечивались в цепкой памяти Маргариты имена, географические названия, даты и цифры...

* * *

В своих прогнозах Оппенгеймер не ошибся. 12 и 13 июля составные части снаряда «Фэт Мэн» («Толстяк») в строгом соответствии с совершенно секретным планом доставили в район Аламогордо и подняли на металлическую 33-метровую башню, стоящую, как морской маяк, посреди бескрайней пустыни. В два часа ночи 16 июля, после устранения ряда технических неполадок, все участники эксперимента заняли свои посты в пятнадцати километрах от «пункта ноль». Громкоговорители транслировали танцевальную музыку. Первоначально взрыв намечался на четыре утра, но погода испортилась, было облачно, дождливо и воздух был очень влажный, и пуск отложили на полтора часа. В пять пятнадцать все участники программы – ученые и «технари» – надели темные очки и улеглись ничком на землю, отвернув лица от точки «ноль». В 5.30 ослепительный белый свет залил тучи и горы. Все!

Оппенгеймеру, который изо всех сил вцепился в одну из стоек контрольного поста, в эту поистине историческую минуту неожиданно вспомнились строки из древнеиндийского эпоса «Бхагават Гита»:

Мощью безмерной и грозной

Небо над миром блистало б,

Если бы тысяча солнц

Разом на нем засверкала.

Когда гигантское облако пыли высоко поднялось над местом взрыва, в его памяти возникли другие, еще более ужасные, пророческие слова:

Я становлюсь смертью,

Сокрушительницей миров.

Жертвой испытаний стал лишь один солдат, который накануне вечером вернулся из увольнения. Как позже выяснил генерал Гровс, он был достаточно навеселе. Взрыв застал его полусонным и ослепил. Через несколько дней его зрение восстановилось. Но солдатик поклялся: больше никогда в жизни не брать в рот спиртного.

МОСКВА, Кремль, 17 июля 1945

Едва получив подтверждение о взрыве в американской пустыне, начальник внешней разведки НКВД СССР Павел Фитин тут же позвонил Поскребышеву:

– Александр Николаевич, получена срочная информация из-за океана. Ее необходимо довести до сведения товарища Сталина. Это крайне срочно. Доложите, пожалуйста.

– Обязательно, сейчас доложу.

Через пять минут Фитину по «вертушке» раздался ответный звонок.

– Павел Михайлович, приезжайте. Товарищ Сталин ждет вас.

Еще в машине Фитину совсем некстати вспомнилось: в Древнем Риме гонцов с плохими вестями казнили. Сильные мира сего надеялись таким образом замолить судьбу.

Сам он был готов ко всему.

Выслушав краткий доклад Фитина о состоявшемся испытании атомной бомбы на полигоне Аламогордо, Сталин долго молчал. Фитин боялся пошевельнуться. Потом вождь встал, жестом остановив попытку Фитина вскочить:

– Сидите. Сейчас вы можете сообщить о случившемся событии товарищам Молотову и Берии. Да, минуточку. Благодарю вас за оперативность. Как там у вас говорят, кто вовремя оповещен – тот, стало быть, вооружен, так?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Хотя вы же знаете, как поступали в Древнем Риме с гонцами, которые приносили дурные вести?

У Фитина душа ушла в пятки: «Он что, мысли читает на расстоянии?» Но сумел собраться:

– Никак нет, товарищ Сталин.

– Глупые люди... Кто владеет информацией – тот владеет миром. Совсем глупые люди... Ладно, можете идти.

ПОТСДАМ, Германия, 24 июля 1945

В зале заседаний дворца Цецилиенхоф, где проходила Потсдамская конференция, летний зной почти не ощущался. Когда обсудили все вопросы, запланированные на очередное заседание глав трех государств-победителей, председательствующий президент США Гарри Трумэн объявил:

– До встречи завтра, господа, как обычно, в 11 часов.

Но руководители делегаций не спешили отправляться по своим резиденциям, по-прежнему сидели в креслах, обмениваясь какими-то малозначительными фразами. Черчилль дымил сигарой, Сталин медленно набивал табаком трубку. Трумэн, держа руку на тоненькой зеленой папочке, наконец собрался с силами (в папке лежал машинописный листок с многозначительной кодовой фразой: «Мореплаватель достиг Нового Света»), вздохнул и с нажимом произнес, обращаясь персонально к Сталину:

– Я обязан поставить вас в известность, дорогой генералиссимус, о том, что в Соединенных Штатах на сегодняшний день создано новое оружие необыкновенной разрушительной силы. Проинформировать вас об этом – мой союзнический долг.