Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль

Или еще, девицы, профессионалки. Я не имею в виду «динамисток», обманщиц, которые выманивают у посетителей все деньги на выпивку, при том, что сами пьют чай из высоких стаканов вместо коньяка, а потом получают свою долю с владельца бара. Или тех, кто поит человека допьяна, а потом отбирает деньги, заманивая его в какую–нибудь комнату, где из чулана появляется громила и награждает его ударом в челюсть. Я говорю не о них. Я – о настоящих профессионалках, которые честно отрабатывают свое, и ты уходишь от них удовлетворенным. Вот что я тебе скажу: факты свидетельствуют, что эти истинные профессионалки приносят больше пользы, чем вреда. Они необходимы, как дворники, мусорщики и чистильщики канализации, поскольку выполняют так называемую общественно–полезную функцию. И не думай мне возражать – статистика на моей стороне. Если бы не профессионалки, было бы больше самоубийств, больше убийств. И уж гораздо больше тех случаев, о которых пишут в газетах, когда, например, четырехлетнюю девочку затащили в кусты или шестидесятилетнюю домохозяйку разрубили на куски топором».

Значок ничего не отвечал.

Поэтому Кори продолжал: «Слушай, я знаю, о чем говорю. В наше время, когда все эти извращенцы и маньяки расхаживают по улицам, очень жаль, что нет больше домов, куда они могли бы пойти, заплатить деньги и выпустить пар. Тогда от них было бы куда меньше вреда.

Ладно, пусть это противозаконно. Но хотелось бы мне получать хотя бы по одному новенькому десятицентовику за каждую проститутку в округе, которая всякий раз рискует, торгуя своеобразным облегчением, необходимым всем этим подонкам, чтобы не дать им выйти на улицу и совершить нечто мерзкое. С тебя довольно?»

«Нет», – отвечал значок.

«Ты считаешь меня мерзавцем?»

«Точно, – подтверждал значок, – ты взимаешь мзду с нарушителей закона, значит, ты еще хуже, чем они».

«Но послушай же меня! – умолял он значок. – Безобидные надувательства, карточные игры, поддельное виски и девочки с их маленькими уловками – это же мелочи жизни. Ничего больше, поверь мне! Я никогда не беру денег с торговцев наркотиками, грабителей или магазинных воров. Я никогда не заключаю сделок с теми, кого считаю настоящим преступником. Я лишь пытаюсь…»

«Давай заливай дальше! – перебивал его значок. – Вешай мне лапшу на уши. Да тебе просто нужен лишний доллар и ничего больше. Ровным счетом ничего».

«Ты так думаешь?»

«Я уверен», – отвечал значок.

Кори хмурился и задумывался всерьез. Но серьезные размышления напоминали ему школу, в то время как он предпочитал спортивную площадку. Хмурый вид сменяла ухмылка, он пожимал плечами и говорил значку: «Может быть, ты и прав, ну и что?»

Но при этом ухмылка получалась слегка натянутой, а плечами он пожимал несколько притворно. Внутренне он морщился и извивался, словно пытался высвободиться из оков.

Когда Кори в конце концов поймали, препроводили в городской суд и лишили значка, для него это было почти облегчением.

По пути к «Забегаловке» Кори все время нашаривал пальцами три доллара шестьдесят пять центов у себя в кармане. Он двигался на запад по Эддисон–авеню, главной улице предместья.

Этот район называли «Болото». Он располагался на окраине большого города и с трех сторон был окружен болотами. Сразу за рядами старых деревянных лачуг начинались заболоченные луга, покрытые серой грязью, серо–зеленой растительностью и лужами с тусклой водой, подернутой пленкой слизи. С четвертой стороны располагалась река, и Эддисон–авеню выходила на мост, который пересекал ее. На любой карте «Болото» обозначалось треугольничком, казалось никак не связанным с остальным городом, и походило на остров.

Эддисон–авеню – единственная улица в предместье с двусторонним движением. Остальные улочки узкие, некоторые замощены щебнем, другие и вовсе не мощенные. По большей части люди ходили по проулкам. «Болото» представляло собой целый лабиринт проулков с большим количеством отожравшихся котов. Коты были матерыми, но, если на одного из них набрасывалась стая крыс, ему приходил конец. Крысы на «Болоте» чрезвычайно злобные, а некоторые не уступают в размерах котам. Порой по ночам шум сражений котов с крысами напоминает звук работающей на полную мощность пилорамы.

В ту ночь было именно так. Проходя через перекрестки, Кори слышал вопли, визги, хрипы, почти человеческие крики боли, смешанные с шумом борьбы быстрых как молния четырехпалых бойцов. Экс–полицейский слегка поморщился и ускорил шаг. Он родился и вырос на «Болоте», но почему–то так и не мог привыкнуть к этим звукам.

Конечно, в мире существуют звуки и похуже. Он слышал отвратительные звуки на Сицилии и в Италии, особенно в Анцио, где враг знал высоту и поливал все внизу артиллерийским огнем. И все–таки звуки, доносящиеся из переулков, задевали его глубже, теребили каждый нерв его тела и в результате концентрировались в неровном полукруглом шраме высоко на бедре, где–то у паха.