Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль

– Ты меня выслушаешь, – громко заявила она, и несколько выпивавших за столиками подняли головы и посмотрели на них. – Вы все меня выслушаете, – сказала она им. – Я хочу, чтобы все меня слушали… – Она обернулась лицом к залу: – Я хочу, чтобы вы подумали, поняли и запомнили. Этот негодяй пользовался своим значком, чтобы отбирать хлеб у голодных. И им приходилось отдавать ему свой кусок, у них не было выбора. Плати или будешь арестован. Вот как ставился вопрос. И с кем он так поступал? Со своими соседями, со своими друзьями, с людьми, которых он знал давно, можно считать, с детства. Разве это не подло? Даже мошенник или карманный воришка ведут себя честнее…

– Скажи ему, Нелли, – поддержал ее тощий седой старик. – Выложи все как есть, девочка!

– Нет ничего гаже, чем поборы, – продолжала Нелли, горячась все больше. – Вы только посмотрите на него – всегда такой милый и ласковый. Тихонечко стучит к тебе в дверь, входит со своей мерзкой улыбочкой. Одной рукой похлопывает тебя по плечу, а ладонь другой подставляет для взятки. И этот негодяй еще представлял все так, словно делает тебе одолжение…

– Гадость, – прокомментировал чей–то пьяный голос.

– Согласна, – кивнула Нелли. Она искоса бросила взгляд на Кори и еще крепче стиснула пальцы на его плече. Лицо ее перекосила презрительная гримаса. – Знаете, чего мне хочется? Мне хочется взять мыло и как следует вымыться.

– Тогда почему ты не отцепишься от него? – спросил кто–то тихо и спокойно. – Чего ты за него держишься?

Это был тот самый тщедушный человечек – Карп. Он стоял в дверях, скрестив руки и наклонив голову, словно официальный наблюдатель.

– Ты опять здесь?! – завопила Нелли.

– Думаю, все обстоит так, – начал Карп. Он бросил жадный взгляд на стойку бара, потом расцепил руки и неловким жестом указал на Нелли. – Как по–вашему, что тут происходит? – обратился он к посетителям. – Сечете? Она его не отпускает, потому что не может. Это то самое, что называют проявлением скрытых бессознательных порывов.

– Говори по–человечески, – крикнул кто–то.

– С радостью, – вежливо согласился Карп. – Выражаясь простым языком, господа, эта дама просто хочет этого мужчину.

Нелли издала звериный рев, отпустила Кори и бросилась к Карпу. Но тот действовал хитро. Он выждал, пока Нелли оказалась от него в нескольких футах, а потом отработанным движением перевернул ногой стул. Нелли споткнулась, а Карп в обход зала двинулся к стойке. Завсегдатаи, знавшие, что за этим последует, быстро похватали свои стаканы с выпивкой и крепко вцепились в них. Другие оказались не столь проворны. Пока Карп молнией мчался мимо стойки бара, его рука действовала со скоростью поршня. Он еще не добежал до края, а уже успел схватить и опустошить двойную порцию виски и одну порцию калифорнийского бренди. Спустя мгновение он уже выскользнул в дверь на улицу.

Кори шагнул к стойке. Рукой он нашарил в кармане бумажки и монеты – три доллара шестьдесят пять центов. Он вытащил монету в четверть доллара и положил на стойку. Этого хватало на порцию джина. Он выпил джин, тут же захотел еще, но решил, что может подождать. Сейчас его больше тянуло к покерному столу.

Он двинулся к двери, ведущей в заднюю комнату. Сидевшие за столиками обращали на него не больше внимания, чем на обычного посетителя. Все уже забыли тираду Нелли и сосредоточились на выпивке. Но уже почти у двери Кори вдруг почувствовал, что на него устремлен чей–то взгляд. Он остановился на мгновение, но потом продолжил свой путь и протянул было руку к дверной ручке, как что–то заставило его оглянуться.

Он увидел ее.

Она сидела одна за столиком у стены. На столе стояла наполовину пустая кварта пива, рядом – пустой стакан. Она неспешно потянулась рукой к бутылке и, наливая пиво в стакан, взглянула прямо на него.

– Привет, Лил, – сказал он.

Не ответив, она поднесла стакан к губам и отхлебнула пива, продолжая смотреть на Кори.

Он несколько раз моргнул.

– Как дела? – промямлил он.

Она не ответила. Просто сидела, потягивала пиво и пристально рассматривала его.

– Давно тебя не видел, – буркнул он. – Уже несколько месяцев, а может, почти год. А может, и больше. Не знаю. Где ты пропадала?

Она поставила стакан, откинулась на спинку стула и ничего не ответила.

– В чем дело? – осведомился он. – Ты что, говорить разучилась?

– Разучилась, особенно с тобой, – произнесла она бесцветным голосом. Лицо ее выражало полное безразличие. – Мне не о чем говорить с тобой.

Кори снова моргнул, хотел было повернуться и уйти, но ноги почему–то отказывались ему повиноваться.

– И нечего тут стоять столбом, – сказала она. – Поздоровался, и довольно. Хватит с тебя.

Он стоял и пялился на нее.

«Даже смотреть на нее непросто, – думал он. – Будто боксируешь с тем, кто знает каждое твое движение наперед. Она совсем не открывается. А что хуже всего, – продолжал размышлять он, – все осталось при ней. И лицо. И фигура. Она точно какая–то особенная. Но ничего не поделаешь. Остается только стоять тут, как последний идиот, и мучиться».