Любимая женщина Кэссиди; Медвежатник; Ночной патруль

Потом остановился и посмотрел в открытое окно, за которым была темнота.

– На вашем месте я бы выждал некоторое время, – заметил Карп.

– А чего ждать–то?

– Пока не рассветет. Улицы гораздо безопаснее при свете дня.

Кори посмотрел на тщедушного человечка:

– Что значит «безопаснее»? На что ты намекаешь?

– Просто констатирую факт, – ответил коротышка.

У него на ладони лежали старинные карманные часы. Он посмотрел на них и пробормотал:

– Семнадцать минут четвертого. Для ночных созданий, чьи кровожадные когти впиваются в прохожих, сейчас самое обеденное время. Я имею в виду одну зловредную компанию, которая горит желанием пообедать вами, и только вами. Поэтому–то я рекомендовал бы исключительную осмотрительность…

– Прости, – оборвал его Кори и, прищурившись, поглядел на тщедушного человечка. – К чему весь этот сыр–бор? Воображаемые опасности? У тебя разыгралась фантазия?

– Нет, – ответил Карп. – Просто сегодня вечером в забегаловке я услышал разговоры о перестрелке на болотах в районе Шестой и Ингерсолл.

– И что?

– Я вспомнил ваше поручение, которое выполнил днем. Я разузнал адрес, который вам был нужен, и, вероятно, вы пошли туда. А адрес был следующим: шестьсот семнадцать по Ингерсолл.

Кори устало ухмыльнулся.

Тщедушный человечек снова взглянул на старомодные карманные часы:

– Меньше чем через два часа наступит день. Если вы подождете до этого момента…

– Нет, – отрезал Кори и направился к выходу.

– Как ваш друг, я настаиваю, – проговорил Карп. – Я приготовлю кофе.

– Кофе? – Кори снял руку с дверной ручки. – Кофе я бы выпил.

– Я сейчас приготовлю, – откликнулся коротышка и занялся крошечной плитой с одной горелкой, растапливаемой углем, которую он вытащил из угла комнатушки.

На полу рядом с кроватью стоял стеклянный кувшин, наполовину наполненный водой. Карп налил немного воды в кастрюльку и поставил ее на плиту. Из–за книжной полки он достал пару чашек, два блюдца и ложки, крошечную сахарницу и банку растворимого кофе. На банке этикетки не было. Карп поднял ее и показал Кори:

– Это мой собственный сорт. Я разбиваю молотком кофейные зерна, которые заимствую то здесь, то там – разных турецких и сирийских сортов и так далее. Конечно, это требует значительных затрат времени и усилий. Молоток – неудобный инструмент, и я серьезно подумываю отказаться от него и прибегнуть к ступке и пестику. Но с другой стороны…

– Извини, – прервал его Кори. Он сидел на краю постели и обшаривал карманы. – У меня кончились сигареты. У тебя не найдется?

– Сколько угодно, – ответил Карп, опять подошел к книжной полке, сунул руку за нее и извлек картонную коробку, в которой лежало несколько сложенных листков папиросной бумаги и бумажный пакет, набитый табаком. Проворные пальцы Карпа принялись за работу.

– Откуда ты берешь табак? – поинтересовался Кори.

– От поставщиков, – отвечал Карп, что подразумевало, что он подбирает окурки на улице.

С фантастической скоростью и точностью тщедушный человечек скрутил две сигареты. На плите закипела вода, и он сварил кофе. Какое–то время они молча пили кофе и курили.

Наконец Карп заявил:

– Я хочу вам кое–что сказать. То есть я считаю, что вы вправе быть проинформированным…

– О чем?

– Обо мне, – ответил тщедушный человечек.

Кори посмотрел на него. На лице Карпа отразилась тоска, согретая еле уловимой печальной улыбкой.

Карп продолжал:

– Из нашей договоренности, с обещанием взаимного уважения и доверия, следует, что никто ничего не утаивает, ровным счетом ничего. Также из нее следует, что сказанное в стенах этой комнаты останется в ее пределах. Я понятно выражаюсь?

Кори кивнул.

Коротышка отхлебнул кофе, неторопливо затянулся, выпустил дым и сказал:

– На самом деле меня зовут не Карп.

Снова воцарилось молчание. Потом Карп продолжил:

– Суть в том, что это сокращение от моего настоящего имени. То есть вынужденное сокращение имени, вызванное необходимостью приспособиться к окружающей среде, чтобы обеспечить мне выход из камеры, обитой звукоизоляционным материалом. – Извини, – сказал Кори, – твои выражения выше моего понимания.