Любимец

Грузовик, который вез новых работников Марии Кузьминичны, был открытым, стареньким, и на подъемах его двигатель страдал, пыхтел, отказывался трудиться. Лысый сидел в грузовике с бродягами, хотя пока никто не собирался убегать ‒ все были голодны и замерзли. На людской лотерее, через которую, как я понял, некоторым пришлось пройти уже не раз, нам всем повезло. И работа, на которую везли, была сносная, да и директор Мария Кузьминична, по слухам, была не вредная. На ее фабрике тоже умирали от болезней, а кто не помирал, сбегали, но так, чтобы помереть от голода или чтобы тебя замучили ‒ такого не бывало.

‒ Ты Лысого бойся, Лысого, ‒ предупредила беззубая женщина, которая как бы взяла надо мной опеку, и я не возражал ‒ по крайней мере, пока она мне помогала. ‒ Он подлый и ревнивый.

‒ С чего ревнивый? ‒ не понял я.

‒ Он с мадамкой живет, а она все ищет из трудящихся себе нового друга. Он же сам трудящимся был. На свалке вырос, на помойке помирать не желает.

‒ Ирка, заткнись! ‒ крикнул Лысый. ‒ Я тебя узнал, халява!

Женщина понизила голос, но говорить не перестала.

‒ Мы с тобой отлежимся, откормимся, ‒ и в лес!

‒ Зачем? ‒ спросил я.

‒ За свободой, ‒ ответила Ирка.

Она провела кончиками пальцев по тыльной стороне моей руки и добавила:

‒ Нежненький… любимец.

‒ Я обыкновенный.

Грузовик трясло, и время от времени нам приходилось хвататься друг за друга, чтобы не упасть.

‒ А что это за место? ‒ спросил я, чтобы переменить тему разговора. ‒ Место, куда нас везут?

‒ А я тебе разве не сказала? Кондитерская фабрика.

‒ Там конфеты делают?

‒ Конфет я не пробовала за всю жизнь, ‒ сказала Ирка, ‒ и если это конфеты ‒ то не для нас с тобой.

‒ А для кого?

‒ Темный ты! Как хоть зовут тебя?

‒ Тим.

‒ Тимошка?

‒ Лучше Тим.

‒ Как хочешь.

‒ А для кого конфеты?

‒ Это не совсем конфеты, ‒ сказала Ирка. ‒ Это конфеты для жаб.

‒ Для спонсоров?

‒ Ты точно с другой планеты ‒ вот в чем дело!

Машина катила по неширокой дороге, которую давно не чинили, поэтому грузовику то и дело приходилось тормозить или объезжать ямы и трещины в асфальте. Я смотрел через борт, и мой глаз искал привычные пейзажи: серые кубы ‒ дома спонсоров; сизые, врытые в землю купола ‒ их базы.

Две башни наблюдения все время маячили на горизонте, но что касается других примет нашего мира ‒ их не было видно. Местность вокруг была пустынной: кое-где из-под травяного покрова или из зарослей орешника поднимались металлические конструкции или валялись бетонные плиты. Я понимал, что это следы той великой и трагической эпохи, когда спонсоры, чтобы спасти Землю, были вынуждены закрыть и ликвидировать все ее вредные заводы и комбинаты, и люди получили возможность свободно дышать, а дети ‒ рождаться здоровыми. Мне было известно, что по договоренности между спонсорами и теми людьми, которые предпочли самостоятельное, полное невзгод и случайностей существование, было заключено соглашение, что люди вывезут мусор и закопают его. Но люди, в силу свойственного им легкомыслия и неумения подолгу сконцентрироваться на одной мысли, забывали выполнить свой долг ‒ теперь же, когда время упущено, и природа сама залечила свои раны, уборка потеряла смысл. Да и диких людей почти не осталось.

Фабрика, на которую нас привезли, была окружена изгородью с высокой сеткой в три ряда, а над сеткой тянулись провода ‒ я сразу понял, что по проводам пропущен электрический ток, я видел нечто подобное по телеку ‒ там вредители лезли на проволоку и обугливались.

Наш грузовик прерывисто загудел, и через некоторое время к воротам лениво вышел человек в одежде. Госпожа Мария Кузьминична выскочила из кабины грузовика и принялась его бранить. А я смотрел на этих людей и думал: неужели власть спонсоров не так безгранична? Ведь сколько раз они повторяли и показывали по телеку ‒ одеваться людям нельзя! И дело здесь не столько в нашем низком духовном и умственном развитии, сколько в гигиене. В одежде людей скрывалась масса паразитов и заразных грибков. До прилета спонсоров почти все люди были больны и вымирали ‒ в частности, из-за того, что носили одежду. Как только спонсоры приказали людям раздеться и выкинуть одежду, все эти болезни как рукой сняло.

Для того чтобы человек успешно продвигался по пути совершенствования и превращения в разумное существо, он должен закаляться, заниматься гимнастикой и следить за чистотой своего тела.

Миновав ворота, грузовик остановился на пыльной площадке перед длинными строениями из красного кирпича. Окованная железными полосами дверь открылась, и изнутри вышел еще один одетый человек! Я представил себе, какое количество микробов развелось на этих людях, и мне чуть не стало дурно.

‒ Новых привезли? ‒ спросил он.

‒ А ты как думал? Арбузы? ‒ огрызнулся Лысый.

‒ Лучше бы арбузы. А то вы таких немощных возите, что от них пользы никакой.

‒ Дурак ты, Хенрик, ‒ сказал Лысый, ‒ пока живы, из них всегда можно пользу выколотить.

‒ Мальчики, мальчики, без ссор! ‒ окликнула их Мария Кузьминична. ‒ В какой барак мы их определим?

‒ Во втором почти пусто, ‒ сказал Хенрик.