Любимец

Лестница, коридор и сама спальня были пусты ‒ все еще завтракали.

Под ногами была вытертая тысячами шагов ковровая дорожка, я толкнул высокую дверь. Дверь знакомо заскрипела. Вот и комната ‒ я мгновенно узнал ее и направился к моей кровати.

Я стоял над кроватью и не узнавал ее ‒ вернее всего, моя кроватка уже развалилась, и они поставили там новую, но зато я мог себе представить, что лежу там и смотрю, как передвигается тень от листвы могучего дерева, растущего за высоким узким окном…

‒ Здравствуй, ‒ произнес детский голос.

У моих ног стоял малыш лет трех-четырех, курчавое, рыжее существо с веселыми озорными глазками.

Малыш протянул мне ручку.

Я пожал ее. Мои пальцы ощутили что-то странное, я пригляделся: пальцы мальчика были соединены перепонками, на босых ногах ‒ то же самое. И сами пальцы на ногах куда длиннее, чем у меня.

‒ Я здесь сплю, ‒ сообщил мне малыш.

‒ А я здесь спал раньше, ‒ сказал я. ‒ Только это было очень давно.

‒ А я испугался, ‒ сказал малыш. ‒ Мне сказали, что приехал злой дядя, который проверяет, как застелены постельки. А моя застелена плохо.

‒ Не бойся, ‒ сказал я. ‒ Твоя постелька отлично застелена.

Но малыш не слышал меня ‒ он старательно разглаживал одеяльце.

Когда он нагнулся над кроваткой, я увидел на его спине два глубоких разреза, в которых пульсировала темная плоть.

Мне хотелось спросить у малыша, что это такое, но я испугался его обидеть.

‒ А теперь? ‒ спросил малыш.

‒ Теперь совсем замечательно.

‒ А вы и есть злой дядя?

‒ Я добрый дядя, ‒ сказал я. ‒ Если хочешь, я буду с тобой дружить.

‒ Хочу, ‒ сказал малыш. Он снова протянул мне ручку и представился: ‒ Арсений. А можно звать меня Сеней.

Я пошел вниз, Сеня за мной. Он обогнал меня на лестнице, на бегу разрезы на спине разошлись.

Людмила ждала меня внизу лестницы.

‒ Я не знала, куда вы пошли, ‒ сказала она.

‒ Я хотел познакомиться с домом, ‒ ответил я.

‒ Это уникальное предприятие, ‒ сказала Людмила, глядя на меня и упор светлыми глазами, словно хотела проникнуть мне в сердце и выведать мои мысли. ‒ Мы поставляем любимцев на всю Россию. У нас сотни заявок.

Малыш отошел на шаг ‒ он ее остерегался.

‒ А ты чего здесь стоишь? ‒ удивилась Людмила. ‒ А ну немедленно на процедуры!

Арсений не смог скрыть разочарованного вздоха и побрел прочь. Сначала я хотел остановить его, но тут же вспомнил, что у меня есть вопрос, который я не хотел задавать при малыше.

‒ Почему у него перепонки? ‒ спросил я.

‒ У Арсения? ‒ По крайней мере, она знает их по именам. ‒ Такой заказ.

‒ Извините, я вас не понял. Какой заказ?

‒ Мы выпускаем из нашего питомника любимцев различного рода, ‒ сказала Людмила. Мы с ней стояли неподалеку от входа в особняк и мимо нас пробегали малыши, которые уже позавтракали. Некоторые спешили к гимнастическим снарядам, стоявшим на обширной лужайке, другие расходились по бетонным домам. ‒ Обычно от нас не требуется ничего особенного ‒ мы должны гарантировать, что малыш здоров, лишен генетических изъянов, что он знает, как себя вести в доме спонсора, не будет там гадить или шалить. Так что когда приезжает заказчик, он берет себе детеныша из основной группы.

‒ Но перепонки?

‒ Это специальный заказ. Семья, которая заказала нам любимца, работает на морской станции в Черном море. Муж и жена. Они проводят в основном подводные исследования. Им удобнее иметь двоякодышащего любимца. Вы, надеюсь, заметили, что на спине у него жабры?

‒ Бедный мальчик, ‒ сказал я.

‒ Ничего подобного. Это очень перспективное направление исследований. Под руководством спонсора господина Сийнико мы разрабатываем сейчас программу «нужные дети». Вы, может быть, не знаете, но в связи с трудностями материального характера спрос на обыкновенных любимцев падает. Мы должны соблазнить заказчика чем-то особенным. Мы должны пойти навстречу вкусам ‒ потребитель решает все!

Мне было неприятно слушать Людмилу, потому что она говорила, словно внутри нее лежала страница квартального отчета, и она считывала ее абзац за абзацем. В школе гладиаторов Прупис рассказывал мне, что раньше человеческие дети учились в школах. Тогда все умели читать. Картина невероятная, трудно поверить, но у меня не было оснований не доверять Прупису. А когда были школы для людей, в них были отличники. Такие вот, как Людмила.

‒ Вы умеете читать? ‒ спросил я.

‒ Что?

‒ Вы умеете читать буквы и слова?

Людмила вдруг покраснела, и я догадался, что она умеет читать, но боится в этом признаться.

‒ У меня хорошая память, ‒ сказала она после паузы.

Я стал внимательно присматриваться к малышам. Людмила уловила мой ищущий взгляд и сказала, чуть улыбнувшись одними губами:

‒ Спецдетей у нас немного, и большей частью они в лабораториях под наблюдением. Но есть забавные… Ксюша, Ксюшенька, подойди к нам!

Маленькая девочка лет трех подбежала к нам.

И только тогда я сообразил, что вместо волос на голове у ребенка мягкая шерсть, которая переходит на спину.

‒ Погладьте девочку, ‒ сказала Людмила.

‒ Погладить?

‒ Это незабываемое наслаждение, ‒ сказала Людмила. ‒ Я должна признаться, что если бы у меня была возможность, я сама взяла бы себе такую любимицу.