Любимец Израиля. Повести веселеньких лет

– Да! Это не только сюжет. Это не только форма, предмет, вид, пейзаж, но это ещё и цвет. Как музыка действует звуком, так живопись действует цветом на нас. Вы же прекрасно знаете, что красный нас возбуждает, зелёный успокаивает. И так далее… Так вот, сочетание цветов, гармония цвета, умение подобрать одно с другим – это всё несёт авангардная живопись. Когда художник не копирует предмет, а пытается с помощью цвета вызвать у нас какое-то эмоциональное состояние. Вот, пожалуйста, вам пример такого вида авангарда!..

Татьяна обратилась ко мне, но показала на дверь, в проёме которой стоял Хаим. В руках у него была початая бутылка бренди и бокалы.

– Мда-а… Мощные такие аккорды серого, золотистого и красного…

Хаим сел за столик и жестом предложил мне бренди. Я отрицательно мотнул головой. Тогда он налил себе и, качнув бокалом в сторону жены, выпил.

Татьяна же как ни в чём не бывало продолжала:

– Они же сами по себе красивые сочетания цвета. Эти картины звучат. Звучат! Вы чувствуете? Как музыка! Она поднимает вас! Как Бетховен! Как музыка Бетховена, мощными аккордами звучит вот это сочетание золотого, красного, серого, чёрного цветов. Вот вы присмотритесь! Вам всё время захочется получать от этих картин такой вот подъём какой-то. Он не должен быть нервным. Напротив! Глубокий философский такой настрой. Если у вас есть воображение…

– Если бы! – неожиданно совершенно искренне сокрушился Хаим. – У меня воображение больше, чем на сто пятьдесят граммов, не разворачивается.

– Не скромничай, бегемотик! Бывает, и пол-литра не предел, – ласково потрепала мужа по голове Татьяна и продолжила:

– Так вот, искусство авангарда предполагает некую тайну. Некую границу между художником и зрителем. Авангард побуждает зрителя разгадать тайну. Перейти вот эту закрытую дверь. Вот эту планку, что ли. Он требует от зрителя работы. Он требует от зрителя определённой фантазии. Определённого умения прочитать. Вникнуть. Понять эту вещь в себе. Это ведь вещь в себе! Это ведь некая тайна. Это некая загадка. И поэтому она постоянно вызывает зрителя на совместное творчество. Вот ведь что важно! То, что всё время приходится возбуждать свою фантазию. Искать какие-то новые ответы, новые решения на эту загадку, которая постоянно перед твоими глазами. Это – соавторство! Это – сотворчество! Вот в чём ещё вся прелесть авангарда!

– Вот! – прослезился Хаим. – У Тани три диплома. Ей цены нет, а по специальности даже за деньги не могу устроить. Не нужны русские! А гуманитарии тем более! Бизнесом этим вонючим со мной занимается… Туда-сюда всякую продукцию для унитазов гоняет. Да никакой миллиардер со своим суперлогарифмическим лобиком ей в подмётки не годится! Не зря короли и герцоги на скрипках играли. Рисовали… Стихи писали!.. И меценатами были не зря. Понимали, чувствовали, наевшись, что грош цена любой материи без одухотворённости. Что всё тлен, кроме Божественного! Духовного!..

Провожала меня Танечка.

– Знаете, как ещё можно назвать ваши "Маски"? – сказала она, закрывая калитку. – "Звёзды революции!". Справа – голова Ленина, слева – Крупской. А посередине их детище – раскалывающийся мир!

– Да… Действительно… Похожи… Поразительно! Даже причёска у женщины, как у Надежды Константиновны!

И я рассмеялся.

– Но всё-таки "Чёрный квадрат" Малевича… Так категорично…

– Ерунда! Лакмусовая бумажка дурости человечества! – срезала меня эта необыкновенная женщина. – Если точку нарисовать и разрекламировать через мнение авторитетов версию, да ещё и под ней написать "Цена – миллион долларов (или лучше – миллиард!)", – не отрываясь, будут смотреть. Толпы! И языками будут щёлкать, и глаза закатывать, и чёрте что находить в этой точке. Гипноз авторитетных имён и цифры неотразим. Особенно – цифры! За миллион или миллиард чего только не померещится.

И, очень живописно подмигнув, Татьяна кивнула вглубь коттеджа…

Письмо двадцатое Дамы

Израиль – это точка, в которую воткнут циркуль истории!

Только что что-то подобное я уже говорил, но это ничего. Такое можно и повторить. Где-то свободный конец чертит свои ажурные круги и полукружья, а здесь всё сказывается. Да ещё как!..

Вчера опять шедевры израильской живописи русскоязычных художников носил. Надеюсь, что не сильно нехудожественные. Однако не берут! Да что там! Увидят коробку и – хлоп! Перед самым носом! Дверью!

Но я не обижаюсь. Я кричу в глазок:

– Дрезден! Лувр! Эрмитаж!

Не реагируют. Устали люди. Работают как проклятые. Это, конечно, те пролетарии, к которым я, в основном, попадаю. Иногда пробьёшься в квартиру, так хозяйка ещё движется, а хозяин уже – всё! В отключке! До дивана только доползти смог. Так и спит. Голова на диване, колени на полу. А тут я. С картинами…

Но хочу! Хочу, граждане, кроме продажи, людям отдушину сделать. Вселить, так сказать, здоровый оптимизм. Хотя какой тут, к чёрту, оптимизм, когда еле дышишь…

Звоню.

На пороге женщина.

Вселяю оптимизм:

– Наконец-то я вас нашёл!

– Что такое? – пугается она.

– Как? Вы меня не помните?

– Нет… Не помню…

– Да что вы? У меня ваш портрет есть. По одному взгляду нарисован.

– Да вы что?