Любимица гроз (СИ)

Собранные в пучок волосы торчали во все стороны, черную ткань спортивных штанов и футболку усеивало голубое крошево, даже на щеке и то была краска. Особенно забавно смотрелись строгие очки в тонкой оправе на вздернутом носу, но Паша удержался от смешка.

Опустив стопку документов на стул, выпертый на улицу хозяйкой дома, Павел закатал рукава рубашки и, стащив у подруги кусок наждачки, молча принялся тереть ставни.

— Ты уделаешься, — предупредила Чернова, покосившись на друга.

— Да похрен, — отмахнулся тот, увлечённо продолжив дело.

Какое-то время они работали в тишине, думая о чем-то своём, пока уставший молчать Павел не открыл рот, тихо и подавленно спросив:

— Как думаешь, я правильно поступаю?

Остановившись, девушка моргнула и нахмурившись, повернула голову:

— С этими столичными? — уточнила она и, когда Павел кивнул, тихо вздохнула, — Мы бы справились без них, но потери могут быть слишком велики. Главное, что они этого не знают, а что еще более важно, так это то, что мы им очень нужны.

— Не соскочат, — понимающе улыбнулся Павел.

— Не соскочат, — тихо согласилась Веста, — Мы в любом случае останемся на плаву. С ними или без них.

— Мне бы твою уверенность, — вздохнул мужчина, — Меня просто раздражает, что кто-то может решать, сколько жить осталось компании.

— Пока мы у людей на слуху, пока нас советуют другим и охотно обращаются — нас никто не прикроет, — успокоила его Чернова, — "Алеко", "Сапфир" или этот старый… как его?

— "Царьград"?

— Точно, — кивнула девушка, — Вот их жалко. Они перспективные, но видишь… мешают этим новым.

— Мы тоже мешаем.

— Но сделать они с этим уже ничего не смогут, — успокоила Павла подруга.

— Я знал, что ты найдешь слова, — усмехнулся мужчина, — В какой цвет-то красить будем?

— Ну, раз забор мне покрасили в зелёный, — задумчиво протянула Веста, — Я в детстве не понимала, почему окна голубым, а крыльцо красным.

— Выбрала один цвет? — тут же понял к чему ведёт та.

— Светлый орех, — кивнула Чернова.

— И кто это тебе забор покрасил? — удивился друг, зацепившись за фразу.

— Заболоцкий, — хмыкнула Веста так, будто это был сам мэр города.

— Сам? — удивлённо переспросил Павел.

— Да прям, — фыркнула девушка.

Толкаясь плечами, они зачистили раму и ставни, даже обработали химией, но краску так и не открыли — уже темнело.

— Как объяснишь невесте, почему ты весь в какой-то гадости? — тихо засмеялась Веста, глядя на отряхающегося друга.

— Вест, — мягко произнес Павел, — У неё ведь имя есть.

— Я знаю, — кивнула девушка, немного погрустнев.

— Ты так её и не приняла? — тихо уточнил друг.

— Скорее она меня, — пожала плечами та, — Все в порядке, правда. Ты имеешь право на личное счастье и нам не обязательно ладить. Я люблю тебя, она любит тебя, и мы с ней не обязаны любить друг друга.

— Но я был бы куда счастливее, если бы вы ладили, — негромко заметил мужчина, оставив попытки очистить одежду.

— Ты манипулятор, друг, — устало усмехнулась Веста, — Пошли поедим что-нибудь?

— Давай без меня, — с сожалением вздохнул Павел, — Пока до города доберусь, пока пробки… Оставь автограф на документах, и я погнал.

— Хреновая идея, Паш, в темень по этим дорогам, — настаивала на здравомыслии Чернова.

— Я знаю, — неубедительно заявил друг, — Если бы не встреча с инвесторами утром, я бы остался.

Убедить Павла остаться не вышло и остатки вечера Веста провела в переживаниях, и только получив сообщение с коротким "я дома", наконец выдохнула.

Даже к ночи небо осталось чистым, и красавица луна тусклым светом озарила двор. Запирая входную дверь на замок, девушка выглянула в окошко — окна в соседском доме горели уютным жёлтым, но видно никого не было.

Мысли ненавязчиво свернули к соседу, который не почтил её сегодня своим навязчивым присутствием.

Не то чтобы она нуждалась в его обществе, но… быстро привыкаешь к стороннему вниманию. И когда оно пропадает, появляются вопросы. Веста не собиралась снова скатываться в уныние — день прошел хорошо в неспешном медитативном темпе, голова была занята и тяжелые думы её не посещали.

Наспех вымытый пол холодил босые после душа ступни, в воздухе чувствовалась свежесть, и сквознячок с приоткрытой форточки раздувал лёгкий тюль на пол комнатушки. Где-то далеко тоскливо плакал сыч, и она как никогда понимала ночную птицу.

Опустив голову на перьевую подушку, Веста натянула на бедра угол одеяла, да так и замерла, слепо глядя в тёмный потолок, пока налившиеся свинцом веки не опустились, отрезая её от реальности.

Вдоль деревни тянулась глубоководная река, полная рыбы. Поговаривали, что видели даже раковые норы, но сколько бы местные мужики не ставили раколовки, их то течением унесет, то детвора выловит. Так никто подтвердить-то и не смог. Веста с Павлом в детстве рвали камыш и поджигали. Все руки изрежут, а оторвут. Потом дед зажигалку спалил, и прикрылась лавочка. Но чистое светлое воспоминание грело душу.