Любимое блюдо (ЛП)

Я последовала за отцом на кухню, не желая с ней связываться. Я не собиралась ничего объяснять им на счет супа. Во-первых, я понятия не имела, как отредактировать ту версию событий, которая подошла бы для родителей. А во-вторых, даже если бы я смогла это сделать, они бы начали подозревать, что на самом деле произошло между мной и моим Хозяином. Даже мысль о подобном казалось невыносимой. Это было слишком личное.

Отец занял себя работой на кухне, достав для меня из холодильника порцию спагетти и поставив ее разогреваться.

- Будешь чесночный хлеб?

- Ага.

Я налила себе холодного чая.

- Ты в порядке? - спросил он, даже не взглянув на меня.

Я слышала, как сорвался его голос. Если бы отец заплакал, то ни для одного из нас не было бы никакого спасения.

- Я в порядке, - ответила я.

Это была неправда, но я не могла в открытую сказать ему, что самой большой ложью являлась моя свобода. Я не была уверена, что он сможет правильно меня понять.

Папа лишь кивнул.

- Твоя мама волновалась. Мы оба волновались. Она может вести себя слегка странно, но она просто не знает, как справиться с некоторыми вещами.

- Я знаю.

И я действительно знала. Трагедия обоих моих родителей заключалась в том, что ни один из них не был плохим человеком. Они всегда любили меня и мою сестру. Просто не всегда могли справиться с ситуацией. Хотя я подозревала, что чаще всего слабым звеном оказывалась моя мать.

Когда микроволновка издала звуковой сигнал, я вытащила тарелку и набросилась на еду как оголодавшая. Это была моя первая нормальная еда за день. Я не завтракала, а порция из фаст-фуда просто не считалась.

Папа еще несколько минут молча простоял на кухне, глядя на меня. Было очевидно, что ему хотелось спросить о чем-то еще, и я знала, о чем именно. Он хотел узнать, какая версия событий была правдивой. Была ли я чей-то пленницей, чтобы он мог обезуметь от горя? Или я просто сбежала, чтобы он мог разозлиться? Но отец, как всегда промолчал.

С грязью, которая меня покрывала, можно было предположить что-то, по крайней мере, близкое к правде. Но если бы у меня случился какой-то срыв, и я куда-нибудь сбежала, то вернувшись назад и обнаружив могилу со своим именем, результат был бы идентичным. Для них лучше было ничего не знать. Пусть лучше сердятся на меня.

В дверь снова позвонили. Очередная группа детей. Я поставила пустую тарелку в раковину и направилась к двери. Я хотела сделать что-то нормальное. Даже если мое сердце в этом не участвовало, я хотела вновь стать частью общества, например, раздав конфеты соседским детям в маскарадных костюмах.

Мама была на половине пути к входу, когда я остановила ее, забрав из рук миску с конфетами, и открыла дверь. Но передо мной оказались не маленькие принцессы с херувимами и миниатюрные гоблины. Я верила, что была осторожной, и меня никто не узнал, но ошибалась.

Стеклянная миска разбилась о крыльцо, и все конфеты рассыпались по полу.

На лужайке выстроилась толпа журналистов с яркими софитами, камерами и микрофонами. Некоторые из них держали в руках блокноты, в которые они яростно записывали свои заметки. Возможно, отмечая, во что я одета, выражение моего лица, выглядела ли я оскорбленной, похудевшей или нет.

Я прищурилась, уставившись на море нетерпеливых лиц людей, для которых моя травма равнялась их зарплате. Я слышала, как щелкали затворы камер, видела, как на мне фокусировались их объективы, и думала: будет ли он следить за новостями из своей крепости. Еще один способ контролировать меня. Очередная возможность за мной наблюдать.

- Мисс Варгас, - это был не один голос, их было много. И все они жаждали крови, затягивая на моей шее петлю.

- Почему вы не обратились в полицию?

- Вас похитили? Преступник все еще на свободе?

- Эмили...

- Мисс Варгас, вас удерживали против вашей воли?

- Что произошло?

- Вы можете сделать заявление?

- Мисс Варгас...

Я закрыла дверь и заперла ее на замок. Кошмар начался.

Глава 11

Я оставила свою семью, чтобы встретиться с представителями СМИ и теми людьми, которые продолжали появляться, настаивая на том, что мы были лучшими друзьями, и им нужно было узнать, как я, хотя в действительности большинство из них имели самое косвенное и незначительное отношение к моей жизни.

Они были обычными зеваками. Эти люди создали целую организацию, чтобы у них была возможность с нездоровым любопытством следить за крахом некой Эмили Варгас.

У меня не было иного выхода, кроме как поговорить с полицией. Я заранее решила, что не стану сдавать его. Мысль о том, что человек, которого я называла Хозяином, окажется заперт, беспокоила меня больше всего на свете.

Я с удовольствием продолжала бы молчать, но тогда это было бы расценено как препятствие правосудию. Правосудие. Как будто у кого-то кроме меня имелось на него право. Это было преступление против меня, а не против полиции, штата или страны. То, что меня заставляли подчиняться правилам общества, было еще одним видом порабощения. Поэтому я сделала то, что должна была. Я солгала.