Любимое блюдо (ЛП)

- Что на счет твоей жизни, пока ты была там, где была? - она избегала таких слов как «плен» и «заточение».

Я уставилась в потолок. На ответ ушло еще минут пять.

- Я не могу вам об этом рассказать. Это личное.

- Ты можешь рассказать мне хоть что-нибудь?

Я пожала плечами.

Она решила перейти от наводящих вопросов и ответов к более прямым, потому что они были проще и не требовали от меня каких-либо объяснений.

- Сколько их было?

- Один.

- Мужчина или женщина?

- Мужчина.

- И ты хочешь к нему вернуться.

Это не было временным помутнением. Я поднялась с кушетки и уставилась на мозгоправа. Несмотря на то, что она понимала связь между похитителем и жертвой, доктор Блейк была одной из тех, кто отрицал добровольное желание вернуться в клетку, когда ты уже оказался на свободе.

- Да, - подтвердила я.

- Эмили, у тебя степень магистра в области психологии. Ты знаешь, что это. Это все не по-настоящему.

Серьезно? Одно дело рассуждать о безликих незнакомцах и совсем другое испытать это на собственной шкуре. Трудно представить, но окажись доктор Блейк на моем месте, она бы говорила совершенно по-другому.

С какой стати, я должна была изо всех сил бороться, чтобы стать прежней? Люди имеют свойство меняться. Есть ли разница, по какой причине? Я снова пожала плечами.

- Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь о том, что происходило, пока ты была с ним?

Я отрицательно покачала головой. Нет, я не могла об этом говорить. Это было похоже на предательство. И я ненавидела то, что она знала, почему я не могла все рассказать. Я ощущала ее жалость через весь кабинет.

Бедная запутавшаяся Эмили.

- Мне действительно нужны антидепрессанты, - произнесла я, проигнорировав ее вопрос.

Время сеанса заканчивалось, но мы так и не достигли прогресса. На одно мгновение я представила себя лежащей в горячей ванне, пока сильный поток крови окрашивает воду в розовый цвет, словно в «Дне Святого Валентина» (прим. пер.: имеется в виду американский фильм ужасов). Голос доктора Блейк заставил меня вернуться в реальность.

- У меня есть предложение. Я дам тебе небольшое домашнее задание. Я хочу, чтобы ты целую неделю вела дневник, в который бы записывала то, что чувствуешь, и обсудила со мной это на следующем приеме. Если ты сможешь для меня это сделать, тогда мы обсудим назначение медикаментов.

Шантаж.

Это был социально-одобренный способ сказать «отсоси мне, и я достану для тебя кое-что стоящее». Но я лишь кивнула.

Она яростно что-то строчила в своем желтом блокноте, когда я поднялась, чтобы покинуть кабинет. Я понятия не имела, к каким гениальным выводам касательно моей травмы она пришла за такой короткий период времени. Я даже не была уверена, что хотела об этом знать.

Поскольку у меня была машина, я доехала до книжного магазина и купила новый дневник. Какого черта? Прежний я оставила в «Мерседесе», хотя все еще помнила основные моменты и события. Я была уверена, что на его написание ушло немало эмоций, и повлияла ни одна психологическая травма.

Именно из-за этого, я сразу же отвергла идею отдать оригинальный дневник врачу. Помимо того, что информация была слишком личной, доктор Блейк могла передать его полиции в качестве доказательств. Это стало бы даже большим надругательством, чем то, через что я прошла. Я не нуждалась в еще большем количестве незнакомцев, пытающихся заглянуть в самые потаенные уголки моей души.

К тому времени как я добралась до склада, солнце начало садиться. Я рыдала пока сидела в «Мерседесе» и переписывала записи из дневника под музыку, которую не слышала уже несколько недель.

Я потерялась во времени. Независимо от того, что помещение располагалось не на центральной улице, находиться на складе с открытыми воротами и включенной магнитолой оставалось рискованно.

Я переписала несколько абзацев из старого дневника в новый, который только что купила. Они были сильно отредактированы, но в сравнении с сегодняшним приемом, отражали мое душевное состояние. Этого было достаточно, чтобы меня начали лечить, и чтобы позже я могла сменить врача.

Я не нуждалась в том, чтобы кто-то копался в моей голове, разбирал меня на части, а затем пытался собрать заново, желая вернуть меня в первоначальное состояние.

Вернувшись домой, я запихала отредактированный дневник под матрас в комнате для гостей. Ужин уже стоял на столе, и моя мать не сказала ни слова, пока накладывала мне еду на тарелку.

Никаких вопросов в стиле: Где ты пропадала? Почему не позвонила? Я думала, ты утонула в озере или что-то вроде этого. Она молчала, стиснув зубы.

- Какого черта ты не позвонила? Твой сеанс был назначен на час дня. Ты не подумала, что мне может понадобиться машина?

Или нет.

Я не стала отвечать. Вместо этого, я схватила свою тарелку, отнесла ее в гостевую комнату и закрыла за собой дверь. Включив телевизор, я прижалась спиной к плетеному изголовью кровати.