Любимое блюдо

Боль была забыта, а потом он зажег еще одну спичку и принялся капать воском на соски девушки, пока продолжал заставлять ее двигаться. Он довел пленницу до такого исступления, что она едва не перестала мыслить рационально, но все же поняла, чего добивался этот мужчина.

Он хотел, чтобы она кончила в то время, когда причиняет ей боль. Эта идея, как отталкивала, так и возбуждала, пока ее тело толкалось и впитывало боль от горячего воска. Девушка закричала, широко раскрыв глаза, когда ее накрыл оргазм. Незнакомец потушил свечу и положил ее на маленький столик, а затем протолкнул вибратор поглубже внутрь, удерживая его на месте, заставив свою жертву кончить еще раз.

Он указал на ее живот, и она посмотрела вниз. Там, где он хотел, чтобы она оставалась неподвижной, девушка увидела написанное воском слово: «Моя».

Она кивнула:

― Да, Хозяин. Я твоя.

Признание вслух, что она сдалась, было лишь еще одним шагом к тому, что пленница принадлежала своему Хозяину. Мужчина осторожно собрал с ее тела кусочки воска и окунул мочалку в миску с водой. Вода показалась ей прохладной, когда он принялся осторожно протирать ее кожу.

Он убрал ткань с ее живота, а затем прошелся языком по дорожкам оставленным водой. Девушка увидела, как мужчина встал и снова направился в ванную. Она все еще оставалась в той позе с широко разведенными в стороны ногами, как он ее оставил, пока вибратор доводил ее до очередного оргазма.

А потом мужчина вернулся и вытащил из нее игрушку.

― Пожалуйста... нет... Мне нужно... ― начала бормотать девушка.

Она была так близко. Поленница закрыла рот и отвернулась от своего похитителя. Он уже заставил ее кончить несколько раз за этот день. Что с ней было не так, если она нуждалась в большем? Ей было все равно, насколько сильно она в этом нуждалась, потому что умолять об удовольствии девушка не собиралась.

Ее тело дернулось от новых ощущений, после чего она посмотрела вниз и увидела мужчину, который уселся в кресло с бритвенным станком в одной руке и с миской воды в другой, начав брить ее. Ее плоть ощущалась такой чувствительной. Девушка едва сдерживалась, пока лезвие мягко скользило по ее коже так близко от клитора.

Когда ее киска лишилась всех волос, мужчина провел клочком ткани по чувствительной плоти. Она приподнялась, чтобы осмотреть себя, но с ее губ сорвался лишь стон. Мучитель снова отжал ткань, заставив капли прохладной воды стекать по ее щели.

После чего незнакомец принялся настойчиво слизывать капли воды, погружаясь языком внутрь и кружа по клитору. Мужчина удерживал ее за ягодицы руками, прижимая к себе, будто она была изысканным угощением, которым он не мог насытиться.

Девушка в очередной раз кончила, простонав:

― Хозяин, ― потому что это было единственное его имя, которое она знала.

Он навалился на нее сверху, вдавив в матрас.

Девушка закричала.

― Пожалуйста, ― она не хотела возвращаться в камеру, но то, как он собирался ее трахнуть, пока ее спина все еще болела и кровоточила, было за гранью. ― Прошу, позволь мне быть сверху, ― ей было страшно отказывать ему.

Мужчина замер с обеспокоенным выражением лица, будто его поймали на том, что он забыл о ее спине.

― Ш-ш-ш-ш, ― выдохнул он и перевернулся, чтобы она оказалась сверху.

― Спасибо, ― прошептала девушка и уселась на него, после чего он смог войти в нее...

***

Мужчина подошел к шкафу, а затем бросил мне черные джинсы и футболку с надписью «Укуси меня» написанную ярко-красными буквами. В этот момент я пожалела, что он этого не сделал. Я оделась и уселась на постель, не уверенная в том, что мне делать или что сказать.

― Хозяин?

Он обернулся.

― Когда ты порол меня по заду... это было... наказанием?

Он медленно покачал головой, пока с вожделением смотрел на меня. Я с трудом сглотнула. Так я и думала. Наказанием была камера, когда порка в открытую заявляла о том, что ему действительно нравилось. Что доставляло ему удовольствие.

― Прости меня за то, что я сделала в тот день, ― тихо произнесла я. И мне не нужно было что-то уточнять.

Как можно извиниться за покушение на убийство? Или это была самооборона? У меня больше не было никакой уверенности. Я помнила лишь о том, что попыталась убить его; что попыталась провернуть это с ним, а он пощадил меня.

Единственное физическое насилие, которое я испытала от его рук, я одобрила сама. Это была сделка, обмен, чтобы не возвращаться в камеру и заслужить его хорошее отношение. Я начала чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Он перешел из разряда моего мучителя, в разряд мучителя и защитника, хотя защита мне была нужна только от него самого.

Мужчина едва заметно кивнул в ответ на мои извинения.

― Ты все еще сердишься на меня?

Мой мучитель выглядел сконфуженным, и мне пришло в голову, что он не злился. Вероятно, мужчина ожидал, что я в какой-то момент наброшусь на него. И это было естественным развитием событий между похитителем и жертвой, где я идеально сыграла свою роль.